Неточные совпадения
В декабре 1850 г., за день до праздника Рождества Христова, кафры первые начали войну, заманив англичан в засаду, и после стычки, по обыкновению,
ушли в горы. Тогда началась не война, а наказание кафров, которых
губернатор объявил уже не врагами Англии, а бунтовщиками, так как они были великобританские подданные.
После размена учтивостей
губернатор встал и хотел было
уходить, но адмирал предложил еще некоторые вопросы.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург; не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить
губернатора и завтра хотели быть с ответом. О береге все еще ни слова: выжидают, не
уйдем ли. Вероятно,
губернатору велено не отводить места, пока в Едо не прочтут письма из России и не узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и на берег выходить не понадобится.
Японцы еще третьего дня приезжали сказать, что голландское купеческое судно
уходит наконец с грузом в Батавию (не знаю, сказал ли я, что мы застали его уже здесь) и что
губернатор просит — о чем бы вы думали? — чтоб мы не ездили на судно!
Губернатор, узнав, что мы отказываемся принять и другое место, отвечал, что больше у него нет никаких, что указанное нами принадлежит князю Омуре, на которое он не имеет прав. Оба
губернатора после всего этого успокоились: они объявили нам, что полномочные назначены, место отводят, следовательно, если мы и за этим за всем
уходим, то они уж не виноваты.
Баниосы спрашивали, что заключается в этой записочке, но им не сказали, так точно, как не объявили и
губернатору, куда и надолго ли мы идем. Мы все думали, что нас остановят, дадут место и скажут, что полномочные едут; но ничего не было.
Губернаторы, догадавшись, что мы идем не в Едо, успокоились. Мы сказали, что
уйдем сегодня же, если ветер будет хорош.
На это приказано отвечать, что если
губернатор поручится, что в четверг назначено будет свидание, тогда мы подождем, в противном случае
уйдем в Едо.
Адмирал не хотел, однако ж, напрасно держать их в страхе: он предполагал объявить им, что мы воротимся не прежде весны, но только хотел сказать это
уходя, чтобы они не делали возражений. Оттого им послали объявить об этом, когда мы уже снимались с якоря. На прощанье Тсутсуй и
губернаторы прислали еще недосланные подарки, первый бездну ящиков адмиралу, Посьету, капитану и мне, вторые — живности и зелени для всех.
Я забыл сказать, что
губернатор ужасно обрадовался, когда объявили ему, что мы
уходим.
Неточные совпадения
Губернатор подошел к Одинцовой, объявил, что ужин готов, и с озабоченным лицом подал ей руку.
Уходя, она обернулась, чтобы в последний раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (как строен показался ему ее стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
— Знаете, это все-таки — смешно! Вышли на улицу, устроили драку под окнами генерал-губернатора и
ушли, не предъявив никаких требований. Одиннадцать человек убито, тридцать два — ранено. Что же это? Где же наши партии? Где же политическое руководство массами, а?
Троекуров торжествовал и при каждой вести о новом грабительстве Дубровского рассыпался в насмешках насчет
губернатора, исправников и ротных командиров, от коих Дубровский
уходил всегда невредимо.
Так рассказывали эту историю обыватели. Факт состоял в том, что
губернатор после корреспонденции
ушел, а обличитель остался жив, и теперь, приехав на время к отцу, наслаждался в родном городе своей славой…
— Я
ухожу, — сказала Женька. — Вы перед ней не очень-то пасуйте и перед Семеном тоже. Собачьтесь с ними вовсю. Теперь день, и они вам ничего не посмеют сделать. В случае чего, скажите прямо, что, мол, поедете сейчас к
губернатору и донесете. Скажите, что их в двадцать четыре часа закроют и выселят из города. Они от окриков шелковыми становятся. Ну-с, желаю успеха!