Неточные совпадения
Пока мы шли к консулу, нас окружила
толпа португальцев, очень пестрая и живописная костюмами, с смуглыми
лицами, черными глазами,
в шапочках, колпаках или просто с непокрытой головой, красавцев и уродов, но больше красавцев.
К обеду, то есть часов
в пять, мы, запыленные, загорелые, небритые, остановились перед широким крыльцом «Welch’s hotel»
в Капштате и застали
в сенях
толпу наших. Каролина была
в своей рамке,
в своем черном платье, которое было ей так к
лицу, с сеточкой на голове. Пошли расспросы, толки, новости с той и с другой стороны. Хозяйки встретили нас, как старых друзей.
Но глаз — несмотря на все разнообразие
лиц и пестроту костюмов, на наготу и разноцветность тел, на стройность и грацию индийцев, на суетливых желтоватых китайцев, на коричневых малайцев, у которых рот, от беспрерывной жвачки бетеля, похож на трубку, из которой лет десять курили жуковский табак, на груды товаров, фруктов, на богатую и яркую зелень, несмотря на все это, или, пожалуй, смотря на все, глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит:
в этой
толпе нет самой живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
В толпе суетился какой-то старик с злым
лицом, тоже не очень одетый.
За нами вслед, шумной
толпой, явились знакомые
лица — переводчики: они ринулись на пол и
в три ряда уселись по-своему.
Сегодня туман не позволил делать промеров и осматривать берега. Зато корейцев целая
толпа у нас. Мне видно из своей каюты, какие
лица сделали они, когда у нас заиграла музыка. Один, услышав фортепиано
в каюте, растянулся, от удивления, на полу.
Дверь в кают-компанию — та самая: через час она тяжко звякнет, замкнется… Возле двери — какой-то незнакомый мне, низенький, с сотым, тысячным, пропадающим
в толпе лицом, и только руки необычайно длинные, до колен: будто по ошибке наспех взяты из другого человеческого набора.
Неточные совпадения
Казалось, что весь этот ряд — не что иное, как сонное мечтание,
в котором мелькают образы без
лиц,
в котором звенят какие-то смутные крики, похожие на отдаленное галденье захмелевшей
толпы…
Войдя
в залу, я спрятался
в толпе мужчин и начал делать свои наблюдения. Грушницкий стоял возле княжны и что-то говорил с большим жаром; она его рассеянно слушала, смотрела по сторонам, приложив веер к губкам; на
лице ее изображалось нетерпение, глаза ее искали кругом кого-то; я тихонько подошел сзади, чтоб подслушать их разговор.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит
толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне
в глаза значительное
лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?
Под окном,
в толпе народа, стоял Грушницкий, прижав
лицо к стеклу и не спуская глаз с своей богини; она, проходя мимо, едва приметно кивнула ему головой.
И на этом деревянном
лице вдруг скользнул какой-то теплый луч, выразилось не чувство, а какое-то бледное отражение чувства, явление, подобное неожиданному появлению на поверхности вод утопающего, произведшему радостный крик
в толпе, обступившей берег.