Неточные совпадения
Офицеры
бросили книги, карты (географические:
других там нет), разговоры и стремительно побежали туда же.
Мы подвигались все ближе: масса обозначалась яснее, утесы отделялись один от
другого, и весь рисунок острова очертился перед нами, когда мы милях в полутора
бросили якорь.
«Да, точно, курятник, — подтвердил
другой, вглядевшись окончательно, — верно, на каком-нибудь судне вышли куры, вот и
бросили курятник за борт».
Где я, о, где я,
друзья мои? Куда
бросила меня судьба от наших берез и елей, от снегов и льдов, от злой зимы и бесхарактерного лета? Я под экватором, под отвесными лучами солнца, на меже Индии и Китая, в царстве вечного, беспощадно-знойного лета. Глаз, привыкший к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили место ананасам и мангу.
У европейцев есть и то и
другое, но как охотно они
бросили бы эти то и
другое, и, пожалуй, еще и третье… панталоны!
Некоторые из них, завидя нас, шмыгнули в ближайшие ворота или узенькие переулки,
бросив свои товары;
другие не успели и только закрывались рукавом.
Они с испугом указывают на нас: кто успевает, запирает лавки, а
другие бросают их незапертыми и бегут в разные стороны.
Мальчишка лет десяти, с вязанкой зелени, вел
другого мальчика лет шести; завидя нас, он
бросил вязанку и маленького своего товарища и кинулся без оглядки бежать по боковой тропинке в поля.
Но хозяин схватил его, погладил, дернул за подбородок и
бросил на
другого, который рвался из рук хозяина.
От тяжести акулы и от усилий ее освободиться железный крюк начал понемногу разгибаться, веревка затрещала. Еще одно усилие со стороны акулы — веревка не выдержала бы, и акула унесла бы в море крюк, часть веревки и растерзанную челюсть. «Держи! держи! ташши скорее!» — раздавалось между тем у нас над головой. «Нет, постой ташшить! — кричали
другие, — оборвется; давай конец!» (Конец — веревка, которую
бросают с судна шлюпкам, когда пристают и в
других подобных случаях.)
Снялись на
другой день, 7-го апреля, в 3 часа пополудни, а 9-го, во втором часу,
бросили якорь на нагасакском рейде. Переход был отличный, тихо, как в реке. Японцы верить не хотели, что мы так скоро пришли; а тут всего 180 миль расстояния.
Он другом был нашего детства, // В Юрзуфе он жил у отца моего, // В ту пору проказ и кокетства // Смеялись, болтали мы, бегали с ним, //
Бросали друг в друга цветами.
Так случайно вышло это письмо, как и многое Передонов случайно делал, — как труп, движимый внешними силами, и как будто этим силам нет охоты долго возиться с ним: поиграет одна да и
бросит другой.
Неточные совпадения
—
Брось меня,
брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная женщина. Камень на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь
другую!
Он
бросил ту и взял
другую.
«Однако когда-нибудь же нужно; ведь не может же это так остаться», сказал он, стараясь придать себе смелости. Он выпрямил грудь, вынул папироску, закурил, пыхнул два раза,
бросил ее в перламутровую раковину-пепельницу, быстрыми шагами прошел мрачную гостиную и отворил
другую дверь в спальню жены.
Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и
бросил, — тогда как
другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Он посмотрел на меня с удивлением, проворчал что-то сквозь зубы и начал рыться в чемодане; вот он вынул одну тетрадку и
бросил ее с презрением на землю; потом
другая, третья и десятая имели ту же участь: в его досаде было что-то детское; мне стало смешно и жалко…