В прихожей стало вдруг чрезвычайно шумно и людно; из гостиной казалось, что со двора вошло несколько человек и все еще продолжают входить. Несколько голосов говорило и вскрикивало разом; говорили и вскрикивали и на лестнице, на которую дверь из прихожей, как слышно было, не затворялась. Визит оказывался чрезвычайно странный. Все переглянулись; Ганя
бросился в залу, но и в залу уже вошло несколько человек.
Савин
бросился в зал первого класса и буфет искать его спутниц, но не нашел их там, он выскочил на платформу и оказалось, что они уже сидели в своем купе, на окнах которого была приклеена бумажка с надписью: «reserve» (занято).
Неточные совпадения
Сцена невообразимого ужаса между присутствующими! Дамы встали и кучей направились
в залу, не простясь с хозяйкой; за ними толпой, как овцы,
бросились девицы, и все уехали. Бабушка указала Марфеньке и Вере дверь.
Лесничий соскочил и начал стучать рукояткой бича
в ворота. У крыльца он предоставил лошадей на попечение подоспевшим Прохору, Тараске, Егорке, а сам
бросился к Вере, встал на подножку экипажа, взял ее на руки и, как драгоценную ношу, бережно и почтительно внес на крыльцо, прошел мимо лакеев и девок, со свечами вышедших навстречу и выпучивших на них глаза, донес до дивана
в зале и тихо посадил ее.
Смердяков
бросился за водой. Старика наконец раздели, снесли
в спальню и уложили
в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись
в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.
— Публична шельма! — Но не успел он и воскликнуть, как Митя
бросился на него, обхватил его обеими руками, поднял на воздух и
в один миг вынес его из
залы в комнату направо,
в которую сейчас только водил их обоих.
— Как так твоя мать? — пробормотал он, не понимая. — Ты за что это? Ты про какую мать?.. да разве она… Ах, черт! Да ведь она и твоя! Ах, черт! Ну это, брат, затмение как никогда, извини, а я думал, Иван… Хе-хе-хе! — Он остановился. Длинная, пьяная, полубессмысленная усмешка раздвинула его лицо. И вот вдруг
в это самое мгновение раздался
в сенях страшный шум и гром, послышались неистовые крики, дверь распахнулась и
в залу влетел Дмитрий Федорович. Старик
бросился к Ивану
в испуге: