Неточные совпадения
Опираясь на него, я вышел «на улицу» в тот самый момент, когда палуба вдруг как будто вырвалась из-под ног и скрылась, а перед глазами очутилась целая изумрудная
гора, усыпанная голубыми волнами, с
белыми, будто жемчужными, верхушками, блеснула и тотчас же скрылась за борт. Меня стало прижимать к пушке, оттуда потянуло к люку. Я обеими руками уцепился за леер.
В разных местах по
горам носились облака. Там
белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло к земле, а там раскинулось по
горе другое, тонкое и прозрачное, как кисея, и сеяло дождь;
гора опоясывалась радугами.
«Что ты станешь там делать?» — «А вон на ту
гору охота влезть!» Ступив на берег, мы попали в толпу малайцев, негров и африканцев, как называют себя
белые, родившиеся в Африке.
Часов в десять взошла луна и осветила залив. Вдали качались тихо корабли, направо
белела низменная песчаная коса и темнели груды дальних
гор.
В колонии считается более пород птиц, нежели во всей Европе, и именно до шестисот. Кусты местами были так часты, что составляли непроходимый лес; но они малорослы, а за ними далеко виднелись или необработанные песчаные равнины, или дикие
горы, у подошвы которых
белели фермы с яркой густой зеленью вокруг.
Каждый шаг выжженной солнцем почвы омывается кровью; каждая
гора, куст представляют естественную преграду
белым и служат защитой и убежищем черных.
Мы стали прекрасно. Вообразите огромную сцену, в глубине которой, верстах в трех от вас, видны высокие холмы, почти
горы, и у подошвы их куча домов с
белыми известковыми стенами, черепичными или деревянными кровлями. Это и есть город, лежащий на берегу полукруглой бухты. От бухты идет пролив, широкий, почти как Нева, с зелеными, холмистыми берегами, усеянными хижинами, батареями, деревнями, кедровником и нивами.
Утром 4-го января фрегат принял праздничный вид: вымытая, вытертая песком и камнями, в ущерб моему ночному спокойствию, палуба
белела, как полотно; медь ярко
горела на солнце; снасти уложены были красивыми бухтами, из которых в одной поместился общий баловень наш, кот Васька.
Вижу едва заметную кайму берега; на нем что-то
белеет: не то домы, не то церкви; сзади, вдалеке,
горы.
В ней
горой громоздились ящики с сигарами, кучи
белья, платья.
Но усталость проходила в одну ночь, и мы опять шли в горы, расширяя поле действия. Мы пробрались и на
Белую гору, где был устроен на самой вершине отличный балаган, побывали на Седле, на Билимбаихе, на Мохнатенькой, на трех Шайтанах и на Старике-Камне.
Вы помните, конечно, замок у
Белой горы, на берегу Эльбы, хоть и давно расстались с ним. Вот, без малого через три года, как мы побывали там, входим опять на двор, принадлежащий этому бедному замку.
Неточные совпадения
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне в очи; спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал
белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду
горе новое // Поведала свое…
Он стоял, слушал и глядел вниз, то на мокрую мшистую землю, то на прислушивающуюся Ласку, то на расстилавшееся пред ним под
горою море оголенных макуш леса, то на подернутое
белыми полосками туч тускневшее небо.
Множество низеньких домиков, разбросанных по берегу Терека, который разбегается все шире и шире, мелькали из-за дерев, а дальше синелись зубчатою стеной
горы, и из-за них выглядывал Казбек в своей
белой кардинальской шапке.
И в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими
горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и
белой акации, и постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок.
Становилось жарко;
белые мохнатые тучки быстро бежали от снеговых
гор, обещая грозу; голова Машука дымилась, как загашенный факел; кругом него вились и ползали, как змеи, серые клочки облаков, задержанные в своем стремлении и будто зацепившиеся за колючий его кустарник.