Неточные совпадения
Только у берегов Дании повеяло на нас теплом, и мы ожили. Холера исчезла со всеми признаками, ревматизм мой унялся, и я стал выходить на улицу — так я прозвал палубу. Но бури не покидали нас: таков обычай на Балтийском море осенью. Пройдет день-два — тихо, как будто ветер собирается с силами, и грянет потом так, что
бедное судно стонет, как живое существо.
Мимоходом съел высиженного паром цыпленка, внес фунт стерлингов в пользу
бедных. После того, покойный сознанием, что он прожил
день по всем удобствам, что видел много замечательного, что у него есть дюк и паровые цыплята, что он выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает к шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает.
Подпруги, // Подковы, узды, чепраки — // Всё было пеною покрыто, // В крови, растеряно, избито, — // Но ни один ему принесть // Не мог о
бедной деве весть.
Бедный ребенок-сиротка, выросший в чужом, негостеприимном доме, потом бедная девушка, потом
бедная дева и, наконец, бедная перезрелая дева, Татьяна Ивановна, во всю свою бедную жизнь испила полную до краев чашу горя, сиротства, унижений, попреков и вполне изведала всю горечь чужого хлеба.
Неточные совпадения
Ой ласточка! ой глупая! // Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что
день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей твоих. // Ой
бедная молодушка! // Сноха в дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца не спускай!..
У вас товар некупленный, // Из вас на солнце топится // Смола, как из сосны!» // Опять упали
бедные // На
дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; // Лежали, думу думали // И вдруг запели.
Выехал он в самый Николин
день, сейчас после ранних
обеден, и дома сказал, что будет не скоро.
Он отстоял
обедню, всенощную и вечерние правила и на другой
день, встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.
— Да, но без шуток, — продолжал Облонский. — Ты пойми, что женщина, милое, кроткое, любящее существо,
бедная, одинокая и всем пожертвовала. Теперь, когда уже
дело сделано, — ты пойми, — неужели бросить ее? Положим: расстаться, чтобы не разрушить семейную жизнь; но неужели не пожалеть ее, не устроить, не смягчить?