Неточные совпадения
— Прощай, прощай, мой
друг! — слышалось среди рыданий, —
увижу ли я тебя?..
Александр
увидел, что ему, несмотря на все усилия, не удастся в тот день ни разу обнять и прижать к груди обожаемого дядю, и отложил это намерение до
другого раза.
Кругом тихо. Только издали, с большой улицы, слышится гул от экипажей, да по временам Евсей, устав чистить сапог, заговорит вслух: «Как бы не забыть: давеча в лавочке на грош уксусу взял да на гривну капусты, завтра надо отдать, а то лавочник, пожалуй, в
другой раз и не поверит — такая собака! Фунтами хлеб вешают, словно в голодный год, — срам! Ух, господи, умаялся. Вот только дочищу этот сапог — и спать. В Грачах, чай, давно спят: не по-здешнему! Когда-то господь бог приведет
увидеть…»
Другой удовольствовался бы таким ответом и
увидел бы, что ему не о чем больше хлопотать. Он понял бы все из этой безмолвной, мучительной тоски, написанной и на лице ее, проглядывавшей и в движениях. Но Адуеву было не довольно. Он, как палач, пытал свою жертву и сам был одушевлен каким-то диким, отчаянным желанием выпить чашу разом и до конца.
—
Видишь ли? — продолжал дядя, — там Софья, тут Надежда, в
другом месте Марья. Сердце — преглубокий колодезь: долго не дощупаешься дна. Оно любит до старости…
Ну, так вот
видишь ли: с одной стороны, возьми кровь в жилах — это материальное, с
другой — самолюбие, привычку — это духовное; вот тебе и любовь!
— Да так. Ведь страсть значит, когда чувство, влечение, привязанность или что-нибудь такое — достигло до той степени, где уж перестает действовать рассудок? Ну что ж тут благородного? я не понимаю; одно сумасшествие — это не по-человечески. Да и зачем ты берешь одну только сторону медали? я говорю про любовь — ты возьми и
другую и
увидишь, что любовь не дурная вещь. Вспомни-ка счастливые минуты: ты мне уши прожужжал…
Она закрыла глаза и пробыла так несколько минут, потом открыла их, оглянулась вокруг, тяжело вздохнула и тотчас приняла обыкновенный, покойный вид. Бедняжка! Никто не знал об этом, никто не
видел этого. Ей бы вменили в преступление эти невидимые, неосязаемые, безыменные страдания, без ран, без крови, прикрытые не лохмотьями, а бархатом. Но она с героическим самоотвержением таила свою грусть, да еще находила довольно сил, чтоб утешать
других.
Лизавете Александровне стало жаль Александра; жаль его пылкого, но ложно направленного сердца. Она
увидела, что при
другом воспитании и правильном взгляде на жизнь он был бы счастлив сам и мог бы осчастливить кого-нибудь еще; а теперь он жертва собственной слепоты и самых мучительных заблуждений сердца. Он сам делает из жизни пытку. Как указать настоящий путь его сердцу? Где этот спасительный компас? Она чувствовала, что только нежная, дружеская рука могла ухаживать за этим цветком.
Но в дружбе
другое дело. Лизавета Александровна
видела, что
друг Александра был виноват в его глазах и прав в глазах толпы. Прошу растолковать это Александру! Она не решилась на этот подвиг сама и прибегла к мужу, полагая не без основания, что у него за доводами против дружбы дело не станет.
В этом мире небо кажется чище, природа роскошнее; разделять жизнь и время на два разделения — присутствие и отсутствие, на два времени года — весну и зиму; первому соответствует весна, зима второму, — потому что, как бы ни были прекрасны цветы и чиста лазурь неба, но в отсутствии вся прелесть того и
другого помрачается; в целом мире
видеть только одно существо и в этом существе заключать вселенную…
— Трое, — настойчиво повторил Петр Иваныч. — Первый, начнем по старшинству, этот один. Не видавшись несколько лет,
другой бы при встрече отвернулся от тебя, а он пригласил тебя к себе, и когда ты пришел с кислой миной, он с участием расспрашивал, не нужно ли тебе чего, стал предлагать тебе услуги, помощь, и я уверен, что дал бы и денег — да! а в наш век об этот пробный камень споткнется не одно чувство… нет, ты познакомь меня с ним: он, я
вижу, человек порядочный… а по-твоему, коварный.
Вот что, подумал я сам про себя, свой-то человек: нет, я
вижу, родство не пустая вещь: стал ли бы ты так хлопотать для
другого?
Что он ни слышит, что ни
видит, мимо чего ни пройдет, или что ни пройдет мимо него, все поверяется впечатлением
другого, своего двойника; это впечатление известно обоим, оба изучили
друг друга — и потом поверенное таким образом впечатление принимается и утверждается в душе неизгладимыми чертами.
В
другой раз не пускала его в театр, а к знакомым решительно почти никогда. Когда Лизавета Александровна приехала к ней с визитом, Юлия долго не могла прийти в себя,
увидев, как молода и хороша тетка Александра. Она воображала ее так себе теткой: пожилой, нехорошей, как большая часть теток, а тут, прошу покорнейше, женщина лет двадцати шести, семи, и красавица! Она сделала Александру сцену и стала реже пускать его к дяде.
Влюбленный то вдруг заберет в голову то, чего
другому бы и во сне не приснилось, то не
видит того, что делается у него под носом, то проницателен до ясновидения, то недальновиден до слепоты.
Тут он стал допытываться у самого себя: мог ли бы он быть администратором, каким-нибудь командиром эскадрона? мог ли бы довольствоваться семейною жизнью? и
увидел, что ни то, ни
другое, ни третье не удовлетворило бы его.
— Да; но вы не дали мне обмануться: я бы
видел в измене Наденьки несчастную случайность и ожидал бы до тех пор, когда уж не нужно было бы любви, а вы сейчас подоспели с теорией и показали мне, что это общий порядок, — и я, в двадцать пять лет, потерял доверенность к счастью и к жизни и состарелся душой. Дружбу вы отвергали, называли и ее привычкой; называли себя, и то, вероятно, шутя, лучшим моим
другом, потому разве, что успели доказать, что дружбы нет.
— Если б ты рассматривал дело похладнокровнее, так
увидел бы, что ты не хуже
других и не лучше, чего я и хотел от тебя: тогда не возненавидел бы ни
других, ни себя, а только равнодушнее сносил бы людские глупости и был бы повнимательнее к своим. Я вот знаю цену себе,
вижу, что нехорош, а признаюсь, очень люблю себя.
Ты и понял, да как
увидел, что в ней мало цветов и стихов, и вообразил, что жизнь — большая ошибка, что ты
видишь это и оттого имеешь право скучать;
другие не замечают и оттого живут припеваючи.
— Нравится мне,
другому, третьему!.. не то говоришь, милый! разве я один так думаю и действую, как учил думать и действовать тебя?.. Посмотри кругом: рассмотри массу — толпу, как ты называешь ее, — не ту, что в деревне живет: туда это долго не дойдет, а современную, образованную, мыслящую и действующую: чего она хочет и к чему стремится? как мыслит? и
увидишь, что именно так, как я учил тебя. Чего я требовал от тебя — не я все это выдумал.
— Она, вот
видишь, мой
друг… ты не рассердишься?