Неточные совпадения
Доктор Герценштубе и встретившийся Ивану Федоровичу в больнице врач Варвинский на настойчивые вопросы Ивана Федоровича твердо отвечали, что падучая болезнь Смердякова несомненна, и даже удивились вопросу: «Не притворялся ли он в
день катастрофы?» Они дали ему понять, что припадок этот был даже необыкновенный,
продолжался и повторялся несколько
дней,
так что жизнь пациента была в решительной опасности, и что только теперь, после принятых мер, можно уже сказать утвердительно, что больной останется в живых, хотя очень возможно (прибавил доктор Герценштубе), что рассудок его останется отчасти расстроен «если не на всю жизнь, то на довольно продолжительное время».
— Длинный припадок такой-с, чрезвычайно длинный-с. Несколько часов-с али, пожалуй,
день и другой продолжается-с. Раз со мной
продолжалось это
дня три, упал я с чердака тогда. Перестанет бить, а потом зачнет опять; и я все три
дня не мог в разум войти. За Герценштубе, за здешним доктором, тогда Федор Павлович посылали-с,
так тот льду к темени прикладывал да еще одно средство употребил… Помереть бы мог-с.
Спускаться по
таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск
продолжался 2 часа. По
дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно. С веселым шумом бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
На другой
день эта часть разговора, — ведь это был лишь небольшой эпизод в разговоре, шедшем вообще вовсе не о том, а обо всяких других предметах, — эта часть вчерашнего разговора
продолжалась таким образом:
В первые месяцы своего перерождения он почти все время проводил в чтении; но это
продолжалось лишь немного более полгода: когда он увидел, что приобрел систематический образ мыслей в том духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал себе: «теперь чтение стало
делом второстепенным; я с этой стороны готов для жизни», и стал отдавать книгам только время, свободное от других
дел, а
такого времени оставалось у него мало.