— Он презрительно махнул рукой и начал читать: «Любить не тою фальшивою, робкою дружбою, которая живет в наших раззолоченных палатах, которая не устоит перед горстью золота, которая боится двусмысленного слова, но тою могучею дружбою, которая отдает кровь за кровь, которая докажет себя в битве и кровопролитии, при громе пушек, под
ревом бурь, когда друзья лобзаются прокопченными порохом устами, обнимаются окровавленными объятиями…
Держа ложку в руке, я превратился сам в статую и смотрел, разиня рот и выпуча глаза, на эту кучу людей, то есть на оркестр, где все проворно двигали руками взад и вперед, дули ртами и откуда вылетали чудные, восхитительные волшебные звуки, то как будто замиравшие, то превращавшиеся в
рев бури и даже громовые удары…
Ливмя лил дождь, шумно клонились вершины высокоствольных деревьев, оглушительный треск и раскаты громо́вых ударов не умолкали на небе, золотые, зубчатые молнии то и дело вспыхивали в низко нависших над землею тучах, а он недвижимо лежал на месте, с которого только что Дуня сошла, не слыша ни
рева бури, ни грома, ни шума деревьев, не чувствуя ливня, не видя ярко блещущих молний…
Уже ничто не было ему страшно: ни пламенное, неистовое лицо и сверкающие глаза жены, ни
рев бури, ни гром, ни резкий, отвратительный голос из горшка.
Неточные совпадения
Я рассчитывал, что
буря, захватившая нас в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с земли и с
ревом несся вниз по долине. По воздуху летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
Луна плыла среди небес // Без блеска, без лучей, // Налево был угрюмый лес, // Направо — Енисей. // Темно! Навстречу ни души, // Ямщик на козлах спал, // Голодный волк в лесной глуши // Пронзительно стонал, // Да ветер бился и
ревел, // Играя на реке, // Да инородец где-то пел // На странном языке. // Суровым пафосом звучал // Неведомый язык // И пуще сердце надрывал, // Как в
бурю чайки крик…
Януш слышал совершенно ясно, под
рев и завывание
бури, топот коней, звяканье сабель, слова команды.
Арина Васильевна заголосила было опять: «Помилуй, помилуй!» Но Степан Михайлович громко закричал: «убирайтесь вон!» и в голосе его послышался
рев приближающейся
бури.
Время от времени, когда, по резкому звону сигнального молотка, опускался вниз колпак доменной печи, из ее устья с
ревом, подобным отдаленному грому, вырывалась к самому небу целая
буря пламени и копоти.