Неточные совпадения
А живучи вместе, живут потом привычкой, которая, скажу тебе на ухо, сильнее всякой
любви: недаром
называют ее второй натурой; иначе бы люди не перестали терзаться всю жизнь в разлуке или по смерти любимого предмета, а ведь утешаются.
— О, не говорите мне, ma tante, — возражал он, — я не хочу позорить святого имени
любви,
называя так наши отношения с этой…
Пять лет провела она в этом скучном сне, как она
называла замужество без
любви, и вдруг явились свобода и
любовь.
Сумасшедшие! беспрерывно ссорятся, дуются друг на друга, ревнуют, потом мирятся на минуту, чтоб сильнее поссориться: это у них
любовь, преданность! а всё вместе, с пеной на устах, иногда со слезами отчаяния на глазах, упрямо
называют счастьем!
— Да; но вы не дали мне обмануться: я бы видел в измене Наденьки несчастную случайность и ожидал бы до тех пор, когда уж не нужно было бы
любви, а вы сейчас подоспели с теорией и показали мне, что это общий порядок, — и я, в двадцать пять лет, потерял доверенность к счастью и к жизни и состарелся душой. Дружбу вы отвергали,
называли и ее привычкой;
называли себя, и то, вероятно, шутя, лучшим моим другом, потому разве, что успели доказать, что дружбы нет.
— А я против того мнения Татьяны Васильевны, — подхватил Бегушев, — что почему она
называет любовь гадкою? Во все времена все великие писатели считали любовь за одно из самых поэтических, самых активных и приятных чувств человеческих. Против любви только те женщины, которых никогда никто не любил.
Я
называл любовью свою привязанность к сестре; я готов был через несколько лет сделаться ее мужем и, может быть, был бы счастлив с нею, я не поверил бы, если б мне сказали, что я могу полюбить другую женщину.
Неточные совпадения
И она с отвращением вспомнила про то, что
называла той
любовью.
Вожеватов. А вот что любовью-то
называют.
Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но
любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом,
называл белибердой, непростительною дурью, считал рыцарские чувства чем-то вроде уродства или болезни и не однажды выражал свое удивление, почему не посадили в желтый дом [Желтый дом — первая психиатрическая больница в Москве.]
— Нет, зачем говорить о
любви, — промолвил Базаров, — а вот вы упомянули об Одинцовой… Так, кажется, вы ее
назвали? Кто эта барыня?
— Когда Макаров пьян, он говорит отчаянную чепуху. Он даже
любовь называет рудиментарным чувством.