— Это какая-то деревянная жизнь! — сказал
в сильном волнении Александр, — прозябание, а не жизнь! прозябать без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви… […без вдохновенья, без слез, без жизни, без любви — из стихотворения А.С. Пушкина «К***» («Я помню чудное мгновенье», 1825).]
Александра как будто стерегли. Он тихо отворил дверь,
в сильном волнении, на цыпочках, подошел к дивану и тихо взял за руку — отца Лизы. Александр вздрогнул, отскочил, хотел бежать, но старик поймал его за фалду и посадил насильно подле себя на диван.
— Как, в концерт! — говорил Александр
в сильной тревоге, — в концерт, опять в эту толпу, в самый блеск мишуры, лжи, притворства… нет, не поеду…
Неточные совпадения
— Ты будешь любить, как и другие, ни глубже, ни
сильнее; будешь также сдергивать и покрывало с тайн… но только ты будешь верить
в вечность и неизменность любви, да об одном этом и думать, а вот это-то и глупо: сам себе готовишь горя более, нежели сколько бы его должно быть.
А живучи вместе, живут потом привычкой, которая, скажу тебе на ухо,
сильнее всякой любви: недаром называют ее второй натурой; иначе бы люди не перестали терзаться всю жизнь
в разлуке или по смерти любимого предмета, а ведь утешаются.
Выручил повар: благодетель пришел спросить, что готовить к ужину, а у Адуева занимался дух от нетерпения,
сильнее еще, чем давеча
в лодке.
— Да! — прошептала Наденька чуть слышно, потом совсем наклонилась к фортепиано и, как будто
в забытьи, начала брать
сильные аккорды.
— Так вы совсем не верите
в чувство, когда оно не выказывается так, как вы хотите?
Сильное чувство прячется…
Бледная, задумчивая девушка, по какому-то странному противоречию с его плотной натурой, сделала на него
сильное впечатление. Он на вечерах уходил из-за карт и погружался
в непривычную думу, глядя на этот полувоздушный призрак, летавший перед ним. Когда на него падал ее томный взор, разумеется, случайно, он, бойкий гладиатор
в салонных разговорах, смущался перед робкой девочкой, хотел ей иногда сказать что-нибудь, но не мог. Это надоело ему, и он решился действовать положительнее, чрез разных теток.
Александр обернулся.
В двух шагах от них стоял старик, под руку с ним хорошенькая девушка, высокого роста, с открытой головой и с зонтиком
в руках. Брови у ней слегка нахмурились. Она немного нагнулась вперед и с
сильным участием следила глазами за каждым движением Костякова. Она даже не заметила Александра.
На третий, на четвертый день то же. А надежда все влекла ее на берег: чуть вдали покажется лодка или мелькнут по берегу две человеческие тени, она затрепещет и изнеможет под бременем радостного ожидания. Но когда увидит, что
в лодке не они, что тени не их, она опустит уныло голову на грудь, отчаяние
сильнее наляжет на душу… Через минуту опять коварная надежда шепчет ей утешительный предлог промедления — и сердце опять забьется ожиданием. А Александр медлил, как будто нарочно.
В образованном мире, с людьми, я
сильнее чувствую невыгоды жизни, а у себя, один, вдалеке от толпы, я одеревенел: случись что хочет
в этом сне — я не замечаю ни людей, ни себя.
Грянул гром и, заглушая людской шум, торжественно, царственно прокатился
в воздухе. Испуганный конь оторвался от коновязи и мчится с веревкой
в поле; тщетно преследует его крестьянин. А дождь так и сыплет, так и сечет, все чаще и чаще, и дробит
в кровли и окна
сильнее и
сильнее. Беленькая ручка боязливо высовывает на балкон предмет нежных забот — цветы.
Он спал на голой земле и только
в сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею, надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Неточные совпадения
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не
в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И пели;
в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и
сильные // Гремели голоса:
— По времени Шалашников // Удумал штуку новую, // Приходит к нам приказ: // «Явиться!» Не явились мы, // Притихли, не шелохнемся //
В болотине своей. // Была засу́ха
сильная, // Наехала полиция,
Поймал его Пахомушка, // Поднес к огню, разглядывал // И молвил: «Пташка малая, // А ноготок востер! // Дыхну — с ладони скатишься, // Чихну —
в огонь укатишься, // Щелкну — мертва покатишься, // А все ж ты, пташка малая, //
Сильнее мужика! // Окрепнут скоро крылышки, // Тю-тю! куда ни вздумаешь, // Туда и полетишь! // Ой ты, пичуга малая! // Отдай свои нам крылышки, // Все царство облетим, // Посмотрим, поразведаем, // Поспросим — и дознаемся: // Кому живется счастливо, // Вольготно на Руси?»
Прилетела
в дом // Сизым голубем… // Поклонился мне // Свекор-батюшка, // Поклонилася // Мать-свекровушка, // Деверья, зятья // Поклонилися, // Поклонилися, // Повинилися! // Вы садитесь-ка, // Вы не кланяйтесь, // Вы послушайте. // Что скажу я вам: // Тому кланяться, // Кто
сильней меня, — // Кто добрей меня, // Тому славу петь. // Кому славу петь? // Губернаторше! // Доброй душеньке // Александровне!
Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз
сильного, отдал справедливость беспомощному,
в моих глазах герой.