Неточные совпадения
Она рвалась к бабушке и останавливалась в
ужасе; показаться ей на глаза значило, может быть, убить ее. Настала настоящая казнь Веры. Она теперь только почувствовала, как глубоко вонзился нож и в ее, и в
чужую, но близкую ей жизнь, видя, как страдает за нее эта трагическая старуха, недавно еще счастливая, а теперь оборванная, желтая, изможденная, мучающаяся за
чужое преступление
чужою казнью.
Неточные совпадения
— Вот оно что! — с
ужасом говорил он, вставая с постели и зажигая дрожащей рукой свечку. — Больше ничего тут нет и не было! Она готова была к воспринятию любви, сердце ее ждало чутко, и он встретился нечаянно, попал ошибкой… Другой только явится — и она с
ужасом отрезвится от ошибки! Как она взглянет тогда на него, как отвернется… ужасно! Я похищаю
чужое! Я — вор! Что я делаю, что я делаю? Как я ослеп! Боже мой!
С
ужасом видел Огарев, что все дорогое ему рушится, что женщине, которую он любил, не свята его святыня, что она
чужая, — но не мог ее разлюбить.
Ябедник, обладавший острым пером, знанием законов и судопроизводства, внушал среднему обывателю суеверный
ужас. Это был злой волшебник, знающий магическое «слово», которое отдает в его руки
чужую судьбу. Усадьба Антона Банькевича представляла нечто вроде заколдованного круга.
И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в
чужих глазах свой собственный
ужас, свою рабскую, виноватую тоску, —
ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким человеческим сознанием.
Мы, все христианские народы, живущие одной духовной жизнью, так что всякая добрая, плодотворная мысль, возникающая на одном конце мира, тотчас же сообщаясь всему христианскому человечеству, вызывает одинаковые чувства радости и гордости независимо от национальности; мы, любящие не только мыслителей, благодетелей, поэтов, ученых
чужих народов; мы, гордящиеся подвигом Дамиана, как своим собственным; мы, просто любящие людей
чужих национальностей: французов, немцев, американцев, англичан; мы, не только уважающие их качества, но радующиеся, когда встречаемся с ними, радостно улыбающиеся им, не могущие не только считать подвигом войну с этими людьми, но не могущие без
ужаса подумать о том, чтобы между этими людьми и нами могло возникнуть такое разногласие, которое должно бы было быть разрешено взаимным убийством, — мы все призваны к участию в убийстве, которое неизбежно, не нынче, так завтра должно совершиться.