Неточные совпадения
У него упали нервы: он перестал есть, худо спал. Он чувствовал оскорбление от одной угрозы, и ему казалось, что если она исполнится, то это
унесет у него все хорошее, и вся его
жизнь будет гадка, бедна и страшна, и сам он станет, точно нищий, всеми брошенный, презренный.
То вдруг случайно воображение
унесет его в другую сторону, с каким-нибудь Оссианом: там другая
жизнь, другие картины, еще величавее, хотя и суровее тех, и еще необыкновеннее.
Он поиграл и им, по настоянию бабушки, и
унес какое-то тихое воспоминание, дремлющую картину в голове об этой давно и медленно ползущей
жизни.
А он думал часто, сидя как убитый, в злом молчании, около нее, не слушая ее простодушного лепета, не отвечая на кроткие ласки: «Нет — это не та женщина, которая, как сильная река, ворвется в
жизнь,
унесет все преграды, разольется по полям.
А когда охладею — я скажу и уйду, — куда поведет меня
жизнь, не
унося с собой никаких «долгов», «правил» и «обязанностей».
Так они и сделали. Впрочем, и Райский пробыл в Англии всего две недели — и не успел даже ахнуть от изумления — подавленный грандиозным оборотом общественного механизма
жизни — и поспешил в веселый Париж. Он видел по утрам Лувр, а вечером мышиную беготню, веселые визги, вечную оргию, хмель крутящейся вихрем
жизни, и
унес оттуда только чад этой оргии, не давшей уложиться поглубже наскоро захваченным из этого омута мыслям, наблюдениям и впечатлениям.
И везде, среди этой горячей артистической
жизни, он не изменял своей семье, своей группе, не врастал в чужую почву, все чувствовал себя гостем и пришельцем там. Часто, в часы досуга от работ и отрезвления от новых и сильных впечатлений раздражительных красок юга — его тянуло назад, домой. Ему хотелось бы набраться этой вечной красоты природы и искусства, пропитаться насквозь духом окаменелых преданий и
унести все с собой туда, в свою Малиновку…
Неточные совпадения
— Вот, Василий Назарыч, наша
жизнь: сегодня жив, хлопочешь, заботишься, а завтра тебя
унесет волной забвенья… Что такое человек? Прах, пепел… Пахнуло ветерком — и человека не стало вместе со всей его паутиной забот, каверз, расчетов, добрых дел и пустяков!..
«Я еще не опомнился от первого удара, — писал Грановский вскоре после кончины Станкевича, — настоящее горе еще не трогало меня: боюсь его впереди. Теперь все еще не верю в возможность потери — только иногда сжимается сердце. Он
унес с собой что-то необходимое для моей
жизни. Никому на свете не был я так много обязан. Его влияние на нас было бесконечно и благотворно».
Разве он
унес с собой в могилу какое-нибудь воспоминание, которого никому не доверил, или это было просто следствие встречи двух вещей до того противоположных, как восемнадцатый век и русская
жизнь, при посредстве третьей, ужасно способствующей капризному развитию, — помещичьей праздности.
Поток
жизни меня иногда
уносил, но потом побеждала творческая мысль.
Изолированные факты отдельной
жизни сами по себе далеко не определяют и не уясняют душевного роста. То, что разлито кругом, что проникает одним общим тоном многоголосый хор
жизни, невольно, незаметно просачивается в каждую душу и заливает ее, подхватывает,
уносит своим потоком. Оглядываясь назад, можно отметить вехами только начало наводнения… Потом это уже сплошное, ровное течение, в котором давно исчезли первые отдельные ручьи.