Неточные совпадения
То писал он стихи и читал громко, упиваясь музыкой их, то рисовал опять берег и плавал в трепете, в неге: чего-то ждал впереди — не
знал чего, но вздрагивал страстно, как будто предчувствуя какие-то исполинские, роскошные наслаждения, видя тот мир, где все слышатся звуки, где все носятся
картины, где плещет, играет, бьется другая, заманчивая жизнь, как в тех книгах, а не та, которая окружает его…
А его резали ножом, голова у него горела. Он вскочил и ходил с своей
картиной в голове по комнате, бросаясь почти в исступлении во все углы, не помня себя, не
зная, что он делает. Он вышел к хозяйке, спросил, ходил ли доктор, которому он поручил ее.
— И здесь искра есть! — сказал Кирилов, указывая на глаза, на губы, на высокий белый лоб. — Это превосходно, это… Я не
знаю подлинника, а вижу, что здесь есть правда. Это стоит высокой
картины и высокого сюжета. А вы дали эти глаза, эту страсть, теплоту какой-нибудь вертушке, кукле, кокетке!
— Нет, нет — не то, — говорил, растерявшись, Леонтий. — Ты — артист: тебе
картины, статуи, музыка. Тебе что книги? Ты не
знаешь, что у тебя тут за сокровища! Я тебе после обеда покажу…
Он молчал, вспоминая, какую яркую
картину страсти чертил он ей в первых встречах и как усердно толкал ее под ее тучу. А теперь сам не
знал, как вывести ее из-под нее.
Неточные совпадения
— А мы живем и ничего не
знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел
картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую газету и указывая на статью о русском художнике, жившем в том же городе и окончившем
картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и помощи.
Он не думал, чтобы
картина его была лучше всех Рафаелевых, но он
знал, что того, что он хотел передать и передал в этой
картине, никто никогда не передавал.
Через час Анна рядом с Голенищевым и с Вронским на переднем месте коляски подъехали к новому красивому дому в дальнем квартале.
Узнав от вышедшей к ним жены дворника, что Михайлов пускает в свою студию, но что он теперь у себя на квартире в двух шагах, они послали ее к нему с своими карточками, прося позволения видеть его
картины.
Какие бывают эти общие залы — всякий проезжающий
знает очень хорошо: те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма и залосненные снизу спинами разных проезжающих, а еще более туземными купеческими, ибо купцы по торговым дням приходили сюда сам-шест и сам-сём испивать свою известную пару чаю; тот же закопченный потолок; та же копченая люстра со множеством висящих стеклышек, которые прыгали и звенели всякий раз, когда половой бегал по истертым клеенкам, помахивая бойко подносом, на котором сидела такая же бездна чайных чашек, как птиц на морском берегу; те же
картины во всю стену, писанные масляными красками, — словом, все то же, что и везде; только и разницы, что на одной
картине изображена была нимфа с такими огромными грудями, каких читатель, верно, никогда не видывал.
Быть может, при других обстоятельствах эта девушка была бы замечена им только глазами, но тут он иначе увидел ее. Все стронулось, все усмехнулось в нем. Разумеется, он не
знал ни ее, ни ее имени, ни, тем более, почему она уснула на берегу, но был этим очень доволен. Он любил
картины без объяснений и подписей. Впечатление такой
картины несравненно сильнее; ее содержание, не связанное словами, становится безграничным, утверждая все догадки и мысли.