Неточные совпадения
Щека ее была у его щеки, и ему надо было
удерживать дыхание, чтобы не дышать на нее. Он устал
от этого напряженного положения, и даже его немного бросило в пот. Он не спускал глаз с нее.
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему, не запиралась
от него на ключ, не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут, уходил сам; просила смело у него книг и даже приходила за ними сама к нему в комнату, а он, давая требуемую книгу, не
удерживал ее, не напрашивался в «руководители мысли», не спрашивал о прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
— Я не хочу, чтоб дома заметили это… Я очень слаба… поберегите меня… — молила она, и даже слезы показались в глазах. — Защитите меня…
от себя самой!.. Ужо, в сумерки, часов в шесть после обеда, зайдите ко мне — я… скажу вам, зачем я вас
удержала…
—
От чего
удержать? — спросила она почти грубо.
Но ужас охватил Веру
от этой снисходительности. Ей казалось, как всегда, когда совесть тревожит, что бабушка уже угадала все и ее исповедь опоздает. Еще минута, одно слово — и она кинулась бы на грудь ей и сказала все! И только силы изменили ей и
удержали, да еще мысль — сделать весь дом свидетелем своей и бабушкиной драмы.
От этого у Тушина, тихо, пока украдкой
от него самого, теплился, сквозь горе, сквозь этот хаос чувств, тоски, оскорблений — слабый луч надежды, не на прежнее, конечно, полное, громадное счастье взаимности, но на счастье не совсем терять Веру из виду,
удержать за собой навсегда ее дружбу и вдалеке когда-нибудь, со временем, усилить ее покойную, прочную симпатию к себе и… и…
Неточные совпадения
Хлестаков (
удерживая ее).Простите, сударыня: я это сделал
от любви, точно
от любви.
Старый, толстый Татарин, кучер Карениной, в глянцовом кожане, с трудом
удерживал прозябшего левого серого, взвивавшегося у подъезда. Лакей стоял, отворив дверцу. Швейцар стоял, держа наружную дверь. Анна Аркадьевна отцепляла маленькою быстрою рукой кружева рукава
от крючка шубки и, нагнувши голову, слушала с восхищением, что говорил, провожая ее, Вронский.
Но когда его обнажили и мелькнули тоненькие-тоненькие ручки, ножки, шафранные, тоже с пальчиками, и даже с большим пальцем, отличающимся
от других, и когда он увидал, как, точно мягкие пружинки, Лизавета Петровна прижимала эти таращившиеся ручки, заключая их в полотняные одежды, на него нашла такая жалость к этому существу и такой страх, что она повредит ему, что он
удержал ее за руку.
Она поняла то, что ее
удерживало от этого; она поняла, что ей было стыдно.
«Я, — думала она, — не привлекала к себе Стиву; он ушел
от меня к другим, и та первая, для которой он изменил мне, не
удержала его тем, что она была всегда красива и весела.