Неточные совпадения
«
Счастливое дитя! — думал Райский, — спит и в ученом
сне своем не чует, что подле него эта любимая им римская голова полна тьмы, а сердце пустоты, и что одной ей бессилен он преподать „образцы древних добродетелей“!»
«
Счастливое дитя! — думал Райский, любуясь ею, — проснешься ли ты или проиграешь и пропоешь жизнь под защитой бабушкиной „судьбы“? Попробовать разбудить этот
сон… что будет!..»
Привалов по целым часам лежал неподвижно на своей кушетке или, как маятник, бродил из угла в угол. Но всего хуже, конечно, были ночи, когда все кругом затихало и безысходная тоска наваливалась на Привалова мертвым гнетом. Он тысячу раз перебирал все, что пережил в течение этого лета, и ему начинало казаться, что все это было только блестящим,
счастливым сном, который рассеялся как туман.
И вдруг я проснулся. Начинало светать. Это было ранней весной, снег еще не весь стаял, погода стояла пасмурная, слякотная, похожая более на осень. В окна тускло, почти враждебно глядели мутные сумерки; освоившись с ними, я разглядел постель Бродского. На ней никого не было. Не было также и чемодана, который мы вчера укладывали с ним вместе. А в груди у меня стояло что-то теплое от недавнего
счастливого сна. И контраст этого сна сразу подчеркнул для меня все значение моей потери.
Неточные совпадения
Все к лучшему! это новое страдание, говоря военным слогом, сделало во мне
счастливую диверсию. Плакать здорово; и потом, вероятно, если б я не проехался верхом и не был принужден на обратном пути пройти пятнадцать верст, то и эту ночь
сон не сомкнул бы глаз моих.
Теперь с каким она вниманьем // Читает сладостный роман, // С каким живым очарованьем // Пьет обольстительный обман! //
Счастливой силою мечтанья // Одушевленные созданья, // Любовник Юлии Вольмар, // Малек-Адель и де Линар, // И Вертер, мученик мятежный, // И бесподобный Грандисон, // Который нам наводит
сон, — // Все для мечтательницы нежной // В единый образ облеклись, // В одном Онегине слились.
Здесь перечитывались его письма, здесь припоминались
счастливые мгновения дорогих встреч, здесь складывались золотые
сны, здесь переживались
счастливые минуты первого пробуждения молодого чувства…
— Эй, Васюк, вставай! — будил Груздев мальчика лет десяти, который спал на подушках в экипаже
счастливым детским
сном. — Пора, брат, а то я уеду один…
Нюрочка, конечно, спала
счастливым детским
сном, а Петр Елисеич долго ворочался, прислушиваясь к праздничному шуму гулявшей пристани и пьяным песням.