Неточные совпадения
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат;
темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги,
стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо, богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в
темных платьях и чепцах. Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Там, у царицы пира, свежий, блистающий молодостью лоб и глаза, каскадом падающая на затылок и шею
темная коса, высокая грудь и роскошные плечи. Здесь — эти впадшие, едва мерцающие, как искры, глаза, сухие, бесцветные волосы, осунувшиеся кости рук… Обе картины подавляли его ужасающими крайностями, между которыми лежала такая бездна, а между тем они
стояли так близко друг к другу. В галерее их не поставили бы рядом: в жизни они сходились — и он смотрел одичалыми глазами на обе.
Глядя с напряженным любопытством вдаль, на берег Волги, боком к нему,
стояла девушка лет двадцати двух, может быть трех, опершись рукой на окно. Белое, даже бледное лицо,
темные волосы, бархатный черный взгляд и длинные ресницы — вот все, что бросилось ему в глаза и ослепило его.
Вошла я и притаилась, и смотрю, как месяц освещал их все, а я
стою в
темном углу: меня не видать, а я их всех вижу.
Едва Вера вышла, Райский ускользнул вслед за ней и тихо шел сзади. Она подошла к роще,
постояла над обрывом, глядя в
темную бездну леса, лежащую у ее ног, потом завернулась в мантилью и села на свою скамью.
На другой день утром судьба наградила его неожиданным зрелищем: в устье у входа в залив
стояло темное судно с белыми бортами, с прекрасною оснасткой и рубкой; на носу сидел живой привязанный орел.
Гнутся и скрипят мачты, сухо свистит ветер в снастях, а корабль все идет и идет; над кораблем светит солнце, над кораблем
стоит темная ночь, над кораблем задумчиво висят тучи или гроза бушует и ревет на океане, и молнии падают в колыхающуюся воду.
Он остановился, испуганно глядя во тьму под воротами. Они были закрыты, а у маленькой двери, в одном из тяжёлых створов,
стоял тёмный человек и, видимо, ждал его.
Ночь
стояла темная и бурная; хлестал мелкий дождь, перемешанный с снегом, и со стороны гавани, через Смоленское поле, доносились частые выстрелы сигнальной пушки.
За ним
стояла темная фигура. Я кинулся к ней, схватил ее дрожащие руки и начал целовать их, не слушая, что она говорит мне взволнованным, сдерживающим рыдания голосом.
Неточные совпадения
Стоите вы в
темном и смрадном месте и привязаны к столбу, а привязки сделаны из змий и на груди (у вас) доска, на которой написано:"Сей есть ведомый покровитель нечестивых и агарян"[
Стоя в холодке вновь покрытой риги с необсыпавшимся еще пахучим листом лещинового решетника, прижатого к облупленным свежим осиновым слегам соломенной крыши, Левин глядел то сквозь открытые ворота, в которых толклась и играла сухая и горькая пыль молотьбы, на освещенную горячим солнцем траву гумна и свежую солому, только что вынесенную из сарая, то на пестроголовых белогрудых ласточек, с присвистом влетавших под крышу и, трепля крыльями, останавливавшихся в просветах ворот, то на народ, копошившийся в
темной и пыльной риге, и думал странные мысли:
Уже совсем
стемнело, и на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи
стояли с противной стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Они были на другом конце леса, под старою липой, и звали его. Две фигуры в
темных платьях (они прежде были в светлых) нагнувшись
стояли над чем-то. Это были Кити и няня. Дождь уже переставал, и начинало светлеть, когда Левин подбежал к ним. У няни низ платья был сух, но на Кити платье промокло насквозь и всю облепило ее. Хотя дождя уже не было, они всё еще
стояли в том же положении, в которое они стали, когда разразилась гроза. Обе
стояли, нагнувшись над тележкой с зеленым зонтиком.
Смеркалось; на столе, блистая, // Шипел вечерний самовар, // Китайский чайник нагревая; // Под ним клубился легкий пар. // Разлитый Ольгиной рукою, // По чашкам
темною струею // Уже душистый чай бежал, // И сливки мальчик подавал; // Татьяна пред окном
стояла, // На стекла хладные дыша, // Задумавшись, моя душа, // Прелестным пальчиком писала // На отуманенном стекле // Заветный вензель О да Е.