Неточные совпадения
— Как это вы делали, расскажите! Так же сидели, глядели на все покойно, так же, с помощью
ваших двух фей, медленно одевались, покойно ждали кареты, чтоб ехать туда, куда рвалось
сердце? не вышли ни разу из себя, тысячу раз не спросили себя мысленно, там ли он, ждет ли, думает ли? не изнемогли ни разу, не покраснели от напрасно потерянной минуты или от счастья, увидя, что он там? И не сбежала краска с лица, не являлся ни испуг, ни удивление, что его нет?
— Да, упасть в обморок не от того, от чего вы упали, а от того, что осмелились распоряжаться
вашим сердцем, потом уйти из дома и сделаться его женой. «Сочиняет, пишет письма, дает уроки, получает деньги, и этим живет!» В самом деле, какой позор! А они, — он опять указал на предков, — получали, ничего не сочиняя, и проедали весь свой век чужое — какая слава!.. Что же сталось с Ельниным?
— Да, — перебил он, — и засидевшаяся канарейка, когда отворят клетку, не летит, а боязливо прячется в гнездо. Вы — тоже. Воскресните, кузина, от сна, бросьте
ваших Catherine, madame Basile, [Катрин, мадам Базиль (фр.).] эти выезды — и узнайте другую жизнь. Когда запросит
сердце свободы, не справляйтесь, что скажет кузина…
В
вашем покое будет биться пульс, будет жить сознание счастья; вы будете прекраснее во сто раз, будете нежны, грустны, перед вами откроется глубина собственного
сердца, и тогда весь мир упадет перед вами на колени, как падаю я…
— Не все мужчины — Беловодовы, — продолжал он, — не побоится друг
ваш дать волю
сердцу и языку, а услыхавши раз голос
сердца, пожив в тишине, наедине — где-нибудь в чухонской деревне, вы ужаснетесь
вашего света.
— Вы не будете замечать их, — шептал он, — вы будете только наслаждаться, не оторвете
вашей мечты от него, не сладите с
сердцем, вам все будет чудиться, чего с вами никогда не было.
— Меня оскорбляет
ваш ужас, что я заглянул к вам в
сердце…
— Нет, — начал он, — есть ли кто-нибудь, с кем бы вы могли стать вон там, на краю утеса, или сесть в чаще этих кустов — там и скамья есть — и просидеть утро или вечер, или всю ночь, и не заметить времени, проговорить без умолку или промолчать полдня, только чувствуя счастье — понимать друг друга, и понимать не только слова, но знать, о чем молчит другой, и чтоб он умел читать в этом
вашем бездонном взгляде
вашу душу, шепот
сердца… вот что!
— Есть ли такой
ваш двойник, — продолжал он, глядя на нее пытливо, — который бы невидимо ходил тут около вас, хотя бы сам был далеко, чтобы вы чувствовали, что он близко, что в нем носится частица
вашего существования, и что вы сами носите в себе будто часть чужого
сердца, чужих мыслей, чужую долю на плечах, и что не одними только своими глазами смотрите на эти горы и лес, не одними своими ушами слушаете этот шум и пьете жадно воздух теплой и темной ночи, а вместе…
—
Ваше сердце, Ульяна Андреевна,
ваше внутреннее чувство… — говорил он.
— Не сердитесь, — сказала она грудным голосом, от
сердца, искренно, — я соглашаюсь с вами в том, что кажется мне верно и честно, и если нейду решительно на эту
вашу жизнь и на опыты, так это потому, что хочу сама знать и видеть, куда иду.
«Слезами и
сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки и долгий, долгий взгляд признательности! Как обрадовался
вашим подаркам бедный изгнанник! он все „смеется“ с радости и оделся в обновки. А из денег сейчас же заплатил за три месяца долгу хозяйке и отдал за месяц вперед. И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…»
— Не мне, а женщине пришла эта мысль, и не в голову, а в
сердце, — заключил Райский, — и потому теперь я не приму
вашей руки… Бабушка выдумала это…
— Вот видите, без моего «ума и
сердца», сами договорились до правды, Иван Иванович! Мой «ум и
сердце» говорили давно за вас, да не судьба! Стало быть, вы из жалости взяли бы ее теперь, а она вышла бы за вас — опять скажу — ради
вашего… великодушия… Того ли вы хотите? Честно ли и правильно ли это и способны ли мы с ней на такой поступок? Вы знаете нас…
Вдохновляясь
вашей лучшей красотой,
вашей неодолимой силой — женской любовью, — я слабой рукой писал женщину, с надеждой, что вы узнаете в ней хоть бледное отражение — не одних
ваших взглядов, улыбок, красоты форм, грации, но и
вашей души, ума,
сердца — всей прелести
ваших лучших сил!
Мы взроем вам землю, украсим ее, спустимся в ее бездны, переплывем моря, пересчитаем звезды, — а вы, рождая нас, берегите, как провидение, наше детство и юность, воспитывайте нас честными, учите труду, человечности, добру и той любви, какую Творец вложил в
ваши сердца, — и мы твердо вынесем битвы жизни и пойдем за вами вслед туда, где все совершенно, где — вечная красота!
Время сняло с вас много оков, наложенных лукавой и грубой тиранией: снимет и остальные, даст простор и свободу
вашим великим, соединенным силам ума и
сердца — и вы открыто пойдете своим путем и употребите эту свободу лучше, нежели мы употребляем свою!
Неточные совпадения
Хлестаков. Прощайте, Антон Антонович! Очень обязан за
ваше гостеприимство. Я признаюсь от всего
сердца: мне нигде не было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна! Прощайте, моя душенька Марья Антоновна!
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое
сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в том, чтоб иметь женою любезную племянницу
вашу. Взаимная наша склонность…
Софья.
Ваши наставления, дядюшка, составят все мое благополучие. Дайте мне правила, которым я последовать должна. Руководствуйте
сердцем моим. Оно готово вам повиноваться.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с
сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что
сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего
сердца, когда взаимная любовь
ваша…
Софья. Дядюшка! Всякое слово
ваше врезано будет в
сердце мое.