Неточные совпадения
Он содрогался от желания посидеть на камнях пустыни, разрубить сарацина, томиться жаждой и умереть без нужды, для
того только, чтоб видели, что он умеет умирать. Он не спал ночей, читая об Армиде, как она увлекла
рыцарей и самого Ринальда.
Если в доме есть девицы,
то принесет фунт конфект, букет цветов и старается подладить тон разговора под их лета, занятия, склонности, сохраняя утонченнейшую учтивость, смешанную с неизменною почтительностью
рыцарей старого времени, не позволяя себе нескромной мысли, не только намека в речи, не являясь перед ними иначе, как во фраке.
— Довольно мне одной минуты было, чтоб разглядеть, что это один из
тех chevaliers d’industrie, [
рыцарей наживы, проходимцев (фр.).] которые сотнями бегут с голода из Италии, чтобы поживиться…
И этот посредник, несмотря на резкие вызовы, очевидно, сдерживался, боясь, не опасности конечно, а тоже скандальной, для Веры и для него самого, сцены — с неприличным человеком. И ко всему этому нужно было еще дать ответ! А ответ один: другого ответа и нет и нельзя дать, кроме
того, какой диктовал ему этот «
рыцарь» и «дипломат», унизивший его холодной вежливостью на все его задиранья. Марк как ни ускользал, а дал ответ!
Неточные совпадения
Много было и таких, которые пришли на Сечь с
тем, чтобы потом сказать, что они были на Сечи и уже закаленные
рыцари.
— Дома, — сказала жидовка и поспешила
тот же час выйти с пшеницей в корчике [Корчик — ковш.] для коня и стопой пива для
рыцаря.
В окна заглянуло солнце, ржавый сумрак музея посветлел, многочисленные гребни штыков заблестели еще холоднее, и особенно ледянисто осветилась железная скорлупа
рыцарей. Самгин попытался вспомнить стихи из былины о
том, «как перевелись богатыри на Руси», но ‹вспомнил› внезапно кошмар, пережитый им в ночь, когда он видел себя расколотым на десятки, на толпу Самгиных. Очень неприятное воспоминание…
Культурность небольшой кучки людей, именующих себя «солью земли», «
рыцарями духа» и так далее, выражается лишь в
том, что они не ругаются вслух матерно и с иронией говорят о ватерклозете.
Захару было за пятьдесят лет. Он был уже не прямой потомок
тех русских Калебов, [Калеб — герой романа английского писателя Уильяма Годвина (1756–1836) «Калеб Вильямс» — слуга, поклоняющийся своему господину.]
рыцарей лакейской, без страха и упрека, исполненных преданности к господам до самозабвения, которые отличались всеми добродетелями и не имели никаких пороков.