Неточные совпадения
— Ты прежде
заведи дело, в которое мог бы броситься живой ум, гнушающийся мертвечины, и страстная душа, и укажи, как положить силы во что-нибудь, что стоит борьбы, а
с своими картами, визитами, раутами и службой — убирайся к черту!
Все, бывало, дергают за уши Васюкова: «Пошел прочь, дурак, дубина!» — только и слышит он. Лишь Райский глядит на него
с умилением, потому только, что Васюков, ни к чему не внимательный, сонный, вялый, даже у всеми любимого русского учителя не выучивший никогда ни одного урока, — каждый
день после обеда брал свою скрипку и, положив на нее подбородок,
водил смычком, забывая школу, учителей, щелчки.
Райский
провел уже несколько таких
дней и ночей, и еще больше предстояло ему
провести их под этой кровлей, между огородом, цветником, старым, запущенным садом и рощей, между новым, полным жизни, уютным домиком и старым, полинявшим, частию
с обвалившейся штукатуркой домом, в полях, на берегах, над Волгой, между бабушкой и двумя девочками, между Леонтьем и Титом Никонычем.
— Точно так-с, Прохор
с лошадью, и Марина тоже. Они
проводят барышню, а сами в тот же
день назад.
Дела шли своим чередом, как вдруг однажды перед началом нашей вечерней партии, когда Надежда Васильевна и Анна Васильевна наряжались к выходу, а Софья Николаевна поехала гулять, взявши
с собой Николая Васильевича, чтоб
завезти его там где-то на дачу, — доложили о приезде княгини Олимпиады Измайловны. Обе тетки поворчали на это неожиданное расстройство партии, но, однако, отпустили меня погулять, наказавши через час вернуться, а княгиню приняли.
— Я шучу! — сказала она, меняя тон на другой, более искренний. — Я хочу, чтоб вы
провели со мной
день и несколько
дней до вашего отъезда, — продолжала она почти
с грустью. — Не оставляйте меня, дайте побыть
с вами… Вы скоро уедете — и никого около меня!
Она отослала записку
с Прохором, чтобы он
отвез ее на пристань и отдал на перевозе, для отправления в «Дымок»,
с людьми Тушина, которые каждый
день ездили в город.
Он пошел
с горы, а нож делал свое
дело и вонзался все глубже и глубже. Память беспощадно
проводила перед ним ряд недавних явлений.
Тушин напросился ехать
с ним, «
проводить его», как говорил он, а в самом
деле узнать, зачем вызвала Татьяна Марковна Райского: не случилось ли чего-нибудь нового
с Верой и не нужен ли он ей опять? Он
с тревогой припоминал свидание свое
с Волоховым и то, как тот невольно и неохотно дал ответ, что уедет.
— Oui! [Да! (фр.)] — сказал он со свистом. — Тушин, однако, не потерял надежду, сказал, что на другой
день, в рожденье Марфеньки, приедет узнать ее последнее слово, и пошел опять
с обрыва через рощу, а она
проводила его… Кажется, на другой
день надежды его подогрелись, а мои исчезли навсегда.
На другой
день,
с раннего утра, весь дом поднялся на ноги —
провожать гостя.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла ее чувствовать. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m-lle Bourienne,
проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
Неточные совпадения
Но Прыщ был совершенно искренен в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив все
дела, он ходил по гостям, принимал обеды и балы и даже
завел стаю борзых и гончих собак,
с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся в то время в заточении.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что
дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский
завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но
с нею совладать было решительно невозможно.
Решено было, что Левин поедет
с Натали в концерт и на публичное заседание, а оттуда карету пришлют в контору за Арсением, и он заедет за ней и
свезет ее к Кити; или же, если он не кончит
дел, то пришлет карету, и Левин поедет
с нею.
Проводив жену наверх, Левин пошел на половину Долли. Дарья Александровна
с своей стороны была в этот
день в большом огорчении. Она ходила по комнате и сердито говорила стоявшей в углу и ревущей девочке:
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то время, как она говорила
с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях
с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его
провести лишний
день и решила, что завтра непременно уедет.