Неточные совпадения
Через десять минут Марк
пришел с панталонами
в руках.
Но он не смел сделать ни шагу, даже добросовестно отворачивался от ее окна, прятался
в простенок, когда она проходила мимо его окон; молча, с дружеской улыбкой пожал ей, одинаково, как и Марфеньке,
руку, когда они обе
пришли к чаю, не пошевельнулся и не повернул головы, когда Вера взяла зонтик и скрылась тотчас после чаю
в сад, и целый день не знал, где она и что делает.
Она молчала и мало-помалу
приходила от испуга
в себя, не спуская с него глаз и все стоя, как встала с места, не вынимая
руки из кармана.
— Ульяна Андреевна! опомнитесь,
придите в себя! — говорил он, стараясь удержать ее за
руки. — Я нарочно, пошутил, виноват!..
Мало-помалу она слабела, потом оставалась минут пять
в забытьи, наконец
пришла в себя, остановила на нем томный взгляд и — вдруг дико, бешено стиснула его
руками за шею, прижала к груди и прошептала...
Ему вдруг
пришло в голову — послать ловкого Егорку последить, кто берет письма у рыбака, узнать, кто такая Секлетея Бурдалахова. Он уже позвонил, но когда явился Егор — он помолчал, взглянул на Егора, покраснел за свое намерение и махнул ему
рукой, чтобы он шел вон.
— Вот теперь дайте
руку, — сказал Марк серьезно, схватив его за
руку, — это дело, а не слова! Козлов рассохнется и служить уже не может. Он останется без угла и без куска… Славная мысль вам
в голову
пришла.
— Не мне, а женщине
пришла эта мысль, и не
в голову, а
в сердце, — заключил Райский, — и потому теперь я не приму вашей
руки… Бабушка выдумала это…
Виделась ему
в ней — древняя еврейка, иерусалимская госпожа, родоначальница племени — с улыбкой горделивого презрения услышавшая
в народе глухое пророчество и угрозу: «снимется венец с народа, не узнавшего посещения», «
придут римляне и возьмут!» Не верила она, считая незыблемым венец, возложенный
рукою Иеговы на голову Израиля.
Но когда настал час — «
пришли римляне и взяли», она постигла, откуда пал неотразимый удар, встала, сняв свой венец, и молча, без ропота, без малодушных слез, которыми омывали иерусалимские стены мужья, разбивая о камни головы, только с окаменелым ужасом покорности
в глазах пошла среди павшего царства,
в великом безобразии одежд, туда, куда вела ее
рука Иеговы, и так же — как эта бабушка теперь — несла святыню страдания на лице, будто гордясь и силою удара, постигшего ее, и своею силою нести его.
Неточные совпадения
Пришел и сам Ермил Ильич, // Босой, худой, с колодками, // С веревкой на
руках, //
Пришел, сказал: «Была пора, // Судил я вас по совести, // Теперь я сам грешнее вас: // Судите вы меня!» // И
в ноги поклонился нам.
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не
в их
руках мы, что ль?.. //
Придет пора последняя: // Заедем все
в ухаб, // Не выедем никак, //
В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Так вот что с парнем сталося. //
Пришел в село да, глупенький, // Все сам и рассказал, // За то и сечь надумали. // Да благо подоспела я… // Силантий осерчал, // Кричит: «Чего толкаешься? // Самой под розги хочется?» // А Марья, та свое: // «Дай, пусть проучат глупого!» // И рвет из
рук Федотушку. // Федот как лист дрожит.
Стародум(целуя сам ее
руки). Она
в твоей душе. Благодарю Бога, что
в самой тебе нахожу твердое основание твоего счастия. Оно не будет зависеть ни от знатности, ни от богатства. Все это
прийти к тебе может; однако для тебя есть счастье всего этого больше. Это то, чтоб чувствовать себя достойною всех благ, которыми ты можешь наслаждаться…
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором
в руке,
пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…