— Нет, нет, бабушка, ничего, ничего… я пришла… Мне нужно сказать вам… — говорила она,
прижимаясь к бабушке в страхе.
Чем дальше уходили мы от дома, тем глуше и мертвее становилось вокруг. Ночное небо, бездонно углубленное тьмой, словно навсегда спрятало месяц и звезды. Выкатилась откуда-то собака, остановилась против нас и зарычала, во тьме блестят ее глаза; я трусливо
прижался к бабушке.
Я
прижался к бабушке; она остановилась как вкопанная на одном месте, но, оправившись от испуга, стала благоговейно креститься и читать псалом: «Живый в помощи Вышняго», да и мне велела читать его за собою.
Неточные совпадения
Мне было лень спросить — что это за дело? Дом наполняла скучная тишина, какой-то шерстяной шорох, хотелось, чтобы скорее пришла ночь. Дед стоял,
прижавшись спиной
к печи, и смотрел в окно прищурясь; зеленая старуха помогала матери укладываться, ворчала, охала, а
бабушку, с полудня пьяную, стыда за нее ради, спровадили на чердак и заперли там.
Прижавшись к плечу
бабушки, мать шептала что-то на ухо ей, —
бабушка щурила глаза, точно в них светом било. Становилось всё скучнее.
Он вдруг усмехнулся, повернул шею, точно козел, и, схватив
бабушку за шею,
прижался к ней, маленький, измятый, всхлипывая:
К стеклам окна
прижались чьи-то волосатые, седые, слепые лица; в углу, над сундуком, висит платье
бабушки, — я это знал, — но теперь казалось, что там притаился кто-то живой и ждет.
Потом она растирала мне уши гусиным салом; было больно, но от нее исходил освежающий, вкусный запах, и это уменьшало боль. Я
прижимался к ней, заглядывая в глаза ее, онемевший от волнения, и сквозь ее слова слышал негромкий, невеселый голос
бабушки: