Неточные совпадения
Вера не вынесла бы грубой неволи и бежала бы от
бабушки, как убегала за Волгу от него, Райского, словом — нет средств! Вера выросла из круга бабушкиной опытности и морали, думал он, и та только раздражит ее своими наставлениями или, пожалуй, опять заговорит о какой-нибудь Кунигунде — и насмешит. А Вера
потеряет и последнюю искру доверия к ней.
Она теперь только поняла эту усилившуюся к ней, после признания, нежность и ласки
бабушки. Да,
бабушка взяла ее неудобоносимое горе на свои старые плечи, стерла своей виной ее вину и не сочла последнюю за «потерю чести». Потеря чести! Эта справедливая, мудрая, нежнейшая женщина в мире, всех любящая, исполняющая так свято все свои обязанности, никого никогда не обидевшая, никого не обманувшая, всю жизнь отдавшая другим, — эта всеми чтимая женщина «пала,
потеряла честь»!
«И
бабушка пошла бы, и мать моя, если б была жива… И этот человек готов идти — искать мое счастье — и
терять свое!» — подумалось ей опять.
Неточные совпадения
Раньше
бабушка Татьяна не
теряла надежды уладить как-нибудь дело Нюши и Алешки Пазухина, а теперь она сама была против этого брака, благо и девка стала забывать понемногу: девичье горе да девичьи слезы, как вешний дождь, — высохнут.
В то время, когда
бабушка ожидала к себе петербургского графа Функендорфа, Рогожин находился налицо в Протозанове: он только что возвратился откуда-то после жестокой битвы, в которой
потерял глаз.
А между тем этот второй факт был чуть ли не важнее первого, потому что хоть
бабушка и повторила два раза, что денег генералу не даст, но ведь кто знает, — все-таки не должно было еще
терять надежды.
Я уверен, что и m-lle Blanche, тоже весьма замешанная (еще бы: генеральша и значительное наследство!) — не
потеряла бы надежды и употребила бы все обольщения кокетства над
бабушкой, — в контраст с неподатливою и не умеющею приласкаться гордячкой Полиной.
Де-Грие вдруг быстро заболтал по-французски, начал советовать, суетился, говорил, что надо ждать шансу, стал рассчитывать какие-то цифры…
Бабушка ничего не понимала. Он беспрерывно обращался ко мне, чтоб я переводил; тыкал пальцем в стол, указывал; наконец, схватил карандаш и начал было высчитывать на бумажке.
Бабушка потеряла, наконец, терпение.