Неточные совпадения
— И когда я вас встречу потом, может
быть, измученную горем, но богатую и счастьем, и
опытом, вы скажете, что вы недаром жили, и
не будете отговариваться неведением жизни. Вот тогда вы глянете и туда, на улицу, захотите узнать, что делают ваши мужики, захотите кормить, учить, лечить их…
Но
опыты над Марфенькой пока еще
не подвигались вперед, и
не будь она такая хорошенькая, он бы устал давно от бесплодной работы над ее развитием.
«Еще
опыт, — думал он, — один разговор, и я
буду ее мужем, или… Диоген искал с фонарем „человека“ — я ищу женщины: вот ключ к моим поискам! А если
не найду в ней, и боюсь, что
не найду, я, разумеется,
не затушу фонаря, пойду дальше… Но Боже мой! где кончится это мое странствие?»
— О, о, о — вот как: то
есть украсть или прибить. Ай да Вера! Да откуда у тебя такие ультраюридические понятия? Ну, а на дружбу такого строгого клейма ты
не положишь? Я могу посягнуть на нее, да, это мое? Постараюсь! Дай мне недели две срока, это
будет опыт: если я одолею его, я приду к тебе, как брат, друг, и
будем жить по твоей программе. Если же… ну, если это любовь — я тогда уеду!
—
Опыта у меня
не было почти никакого, — сказала она задумчиво, — и добыть этих идей и истин мне неоткуда…
Простительно какому-нибудь Викентьеву напустить на себя обман, а ему ли, прожженному
опытами,
не знать, что все любовные мечты, слезы, все нежные чувства —
суть только цветы, под которыми прячутся нимфа и сатир!..
Но у Веры нет этой бессознательности: в ней проглядывает и проговаривается если
не опыт (и конечно,
не опыт: он
был убежден в этом), если
не знание, то явное предчувствие
опыта и знания, и она —
не неведением, а гордостью отразила его нескромный взгляд и желание нравиться ей. Стало
быть, она уже знает, что значит страстный взгляд, влечение к красоте, к чему это ведет и когда и почему поклонение может
быть оскорбительно.
Эта преждевременная чуткость
не есть непременно плод опытности. Предвидения и предчувствия будущих шагов жизни даются острым и наблюдательным умам вообще, женским в особенности, часто без
опыта, предтечей которому у тонких натур служит инстинкт.
Если в молодости любовь, страсть или что-нибудь подобное и
было известно ей, так это, конечно — страсть без
опыта, какая-нибудь неразделенная или заглохшая от неудачи под гнетом любовь,
не драма — любовь, а лирическое чувство, разыгравшееся в ней одной и в ней угасшее и погребенное,
не оставившее следа и
не положившее ни одного рубца на ее ясной жизни.
Где Вера
не была приготовлена, там она слушала молча и следила зорко — верует ли сам апостол в свою доктрину,
есть ли у него самого незыблемая точка опоры,
опыт, или он только увлечен остроумной или блестящей гипотезой. Он манил вперед образом какого-то громадного будущего, громадной свободы, снятием всех покрывал с Изиды — и это будущее видел чуть
не завтра, звал ее вкусить хоть часть этой жизни, сбросить с себя старое и поверить если
не ему, то
опыту. «И
будем как боги!» — прибавлял он насмешливо.
Никто
не может сказать — что я
не буду один из этих немногих… Во мне слишком богата фантазия. Искры ее, как вы сами говорите, разбросаны в портретах, сверкают даже в моих скудных музыкальных
опытах!.. И если
не сверкнули в создании поэмы, романа, драмы или комедии, так это потому…»
Неточные совпадения
Как только Левин подошел к ванне, ему тотчас же
был представлен
опыт, и
опыт вполне удался. Кухарка, нарочно для этого призванная, нагнулась к ребенку. Он нахмурился и отрицательно замотал головой. Кити нагнулась к нему, — он просиял улыбкой, уперся ручками в губку и запрукал губами, производя такой довольный и странный звук, что
не только Кити и няня, но и Левин пришел в неожиданное восхищение.
Что клевер сеяли только на шесть, а
не на двадцать десятин, это
было еще досаднее. Посев клевера, и по теории и по собственному его
опыту, бывал только тогда хорош, когда сделан как можно раньше, почти по снегу. И никогда Левин
не мог добиться этого.
— Но что же делать? — виновато сказал Левин. — Это
был мой последний
опыт. И я от всей души пытался.
Не могу. Неспособен.
Он
был любим… по крайней мере // Так думал он, и
был счастлив. // Стократ блажен, кто предан вере, // Кто, хладный ум угомонив, // Покоится в сердечной неге, // Как пьяный путник на ночлеге, // Или, нежней, как мотылек, // В весенний впившийся цветок; // Но жалок тот, кто всё предвидит, // Чья
не кружится голова, // Кто все движенья, все слова // В их переводе ненавидит, // Чье сердце
опыт остудил // И забываться запретил!
Сечь
не любила затруднять себя военными упражнениями и терять время; юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним
опытом, в самом пылу битв, которые оттого
были почти беспрерывны.