Было за полдень давно. Над городом лежало оцепенение покоя, штиль на суше, какой бывает
на море штиль широкой, степной, сельской и городской русской жизни. Это не город, а кладбище, как все эти города.
Эти три фигуры являлись ему, и как артисту, всюду. Плеснет седой вал
на море, мелькнет снежная вершина горы в Альпах — ему видится в них седая голова бабушки. Она выглядывала из портретов старух Веласкеза, Жерар-Дова, — как Вера из фигур Мурильо, Марфенька из головок Грёза, иногда Рафаэля…
Неточные совпадения
Стало быть, и она видела в этой зелени, в течении реки, в синем небе то же, что Васюков видит, когда играет
на скрипке… Какие-то горы,
моря, облака… «И я вижу их!..»
Он-то и посвятил Райского, насколько поддалась его живая, вечно, как
море, волнующаяся натура, в тайны разумения древнего мира, но задержать его надолго, навсегда, как сам задержался
на древней жизни, не мог.
— Я была где-то
на берегу, — продолжала Вера, — у
моря, передо мной какой-то мост, в
море. Я побежала по мосту — добежала до половины; смотрю, другой половины нет, ее унесла буря…
И пробились было уже козаки, и, может быть, еще раз послужили бы им верно быстрые кони, как вдруг среди самого бегу остановился Тарас и вскрикнул: «Стой! выпала люлька с табаком; не хочу, чтобы и люлька досталась вражьим ляхам!» И нагнулся старый атаман и стал отыскивать в траве свою люльку с табаком, неотлучную сопутницу
на морях, и на суше, и в походах, и дома.
Бессилен рев зверя перед этими воплями природы, ничтожен и голос человека, и сам человек так мал, слаб, так незаметно исчезает в мелких подробностях широкой картины! От этого, может быть, так и тяжело ему смотреть
на море.
Неточные совпадения
Великие сподвижники // И по сей день стараются — //
На дно
морей спускаются, // Под небо подымаются, — // Всё нет и нет ключей!
Константинополь, бывшая Византия, а ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного
моря в древнюю Пропонтиду и под сень Российской Державы приобретен в 17… году, с распространением
на оный единства касс (единство сие в том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
Голос обязан иметь градоначальник ясный и далеко слышный; он должен помнить, что градоначальнические легкие созданы для отдания приказаний. Я знал одного градоначальника, который, приготовляясь к сей должности, нарочно поселился
на берегу
моря и там во всю мочь кричал. Впоследствии этот градоначальник усмирил одиннадцать больших бунтов, двадцать девять средних возмущений и более полусотни малых недоразумений. И все сие с помощью одного своего далеко слышного голоса.
Был, говорит он, в древности народ, головотяпами именуемый, и жил он далеко
на севере, там, где греческие и римские историки и географы предполагали существование Гиперборейского
моря.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым
морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении
на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.