Неточные совпадения
У обеих было по ридикюлю, а у Надежды Васильевны высокая золотая табакерка, около нее несколько носовых платков и моська, старая, всегда заспанная, хрипящая и от старости не узнающая никого
из домашних, кроме своей хозяйки.
Как он ни затрогивает ее ум, самолюбие, ту или другую сторону сердца — никак не может вывести ее
из круга ранних, девических понятий, теплых,
домашних чувств, логики преданий и преподанных бабушкой уроков.
И Райский развлекался от мысли о Вере, с утра его манили в разные стороны летучие мысли, свежесть утра, встречи в
домашнем гнезде, новые лица, поле, газета, новая книга или глава
из собственного романа. Вечером только начинает все прожитое днем сжиматься в один узел, и у кого сознательно, и у кого бессознательно, подводится итог «злобе дня».
Но
домашние средства не успокоили старика. Он ждал, что завтра завернет к нему губернатор, узнать, как было дело, и выразить участие, а он предложит ему выслать Райского
из города, как беспокойного человека, а Бережкову обязать подпиской не принимать у себя Волохова.
Одет он был в серое пальто, с глухим жилетом, из-за которого на галстук падал широкий отложной воротник рубашки
домашнего полотна. Перчатки были замшевые, в руках длинный бич, с серебряной рукояткой.
Неточные совпадения
Однако Клима Лавина // Крестьяне полупьяные // Уважили: «Качать его!» // И ну качать… «Ура!» // Потом вдову Терентьевну // С Гаврилкой, малолеточком, // Клим посадил рядком // И жениха с невестою // Поздравил! Подурачились // Досыта мужики. // Приели все, все припили, // Что господа оставили, // И только поздним вечером // В деревню прибрели. //
Домашние их встретили // Известьем неожиданным: // Скончался старый князь! // «Как так?» —
Из лодки вынесли // Его уж бездыханного — // Хватил второй удар! —
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два,
из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили
из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и
домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Запятки были заняты лицом лакейского происхождения, в куртке
из домашней пеструшки, с небритой бородою, подернутою легкой проседью, — лицо, известное под именем «малого».
— Эй, Пелагея! — сказала помещица стоявшей около крыльца девчонке лет одиннадцати, в платье
из домашней крашенины и с босыми ногами, которые издали можно было принять за сапоги, так они были облеплены свежею грязью. — Покажи-ка барину дорогу.
Хозяйка вышла, с тем чтобы привести в исполненье мысль насчет загнутия пирога и, вероятно, пополнить ее другими произведениями
домашней пекарни и стряпни; а Чичиков вышел в гостиную, где провел ночь, с тем чтобы вынуть нужные бумаги
из своей шкатулки.