Неточные совпадения
— Да, вскакиваете, чтоб мазнуть вашу вот эту «правду». — Он указал на открытое
плечо Софьи. — Нет, вы встаньте ночью, да эту же фигуру начертите раз десять, пока будет верно. Вот вам задача на
две недели: я приду и посмотрю. А теперь прощайте.
Она сидит, опершись локтями на стол, положив лицо в ладони, и мечтает, дремлет или… плачет. Она в неглиже, не затянута в латы негнущегося платья, без кружев, без браслет, даже не причесана; волосы небрежно, кучей лежат в сетке; блуза стелется по
плечам и падает широкими складками у ног. На ковре лежат
две атласные туфли: ноги просто в чулках покоятся на бархатной скамеечке.
— Ну, так останьтесь так. Вы ведь недолго проносите свое пальто, а мне оно года на
два станет. Впрочем — рады вы, нет ли, а я его теперь с
плеч не сниму, — разве украдете у меня.
У него упало сердце. Он не узнал прежней Веры. Лицо бледное, исхудалое, глаза блуждали, сверкая злым блеском, губы сжаты. С головы, из-под косынки, выпадали в беспорядке на лоб и виски две-три пряди волос, как у цыганки, закрывая ей, при быстрых движениях, глаза и рот. На
плечи небрежно накинута была атласная, обложенная белым пухом мантилья, едва державшаяся слабым узлом шелкового шнура.
Выстрел повторился. Она рванулась, но
две сильные руки за
плеча посадили ее на лавку. Она посмотрела на Райского с ног до головы и тряхнула головой от ярости.
Оба молчали, не зная, что сталось с беседкой. А с ней сталось вот что. Татьяна Марковна обещала Вере, что Марк не будет «ждать ее в беседке», и буквально исполнила обещание. Через час после разговора ее с Верой Савелий, взяв человек пять мужиков, с топорами, спустился с обрыва, и они разнесли беседку часа в
два, унеся с собой бревна и доски на
плечах. А бабы и ребятишки, по ее же приказанию, растаскали и щепы.
Неточные совпадения
Этак ударит по
плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на
две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его и широкие
плечи доказывали крепкое сложение, способное переносить все трудности кочевой жизни и перемены климатов, не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными; пыльный бархатный сюртучок его, застегнутый только на
две нижние пуговицы, позволял разглядеть ослепительно чистое белье, изобличавшее привычки порядочного человека; его запачканные перчатки казались нарочно сшитыми по его маленькой аристократической руке, и когда он снял одну перчатку, то я был удивлен худобой его бледных пальцев.
После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом, взявши с
плеча трактирного слуги полотенце, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде раза
два в самое лицо трактирного слуги.
Чай, все губернии исходил с топором за поясом и сапогами на
плечах, съедал на грош хлеба да на
два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякий раз домой целковиков по сту, а может, и государственную [Государственная — ассигнация в тысячу рублей.] зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог, — где тебя прибрало?
Но здесь с победою поздравим // Татьяну милую мою // И в сторону свой путь направим, // Чтоб не забыть, о ком пою… // Да кстати, здесь о том
два слова: // Пою приятеля младого // И множество его причуд. // Благослови мой долгий труд, // О ты, эпическая муза! // И, верный посох мне вручив, // Не дай блуждать мне вкось и вкрив. // Довольно. С
плеч долой обуза! // Я классицизму отдал честь: // Хоть поздно, а вступленье есть.