Неточные совпадения
В
другом месте видел Райский такую же, сидящую у окна, пожилую женщину, весь век проведшую в своем переулке, без суматохи, без страстей и
волнений, без ежедневных встреч с бесконечно разнообразной породой подобных себе, и не ведающую скуки, которую так глубоко и тяжко ведают в больших городах, в центре дел и развлечений.
Он ушел, а Татьяна Марковна все еще стояла в своей позе, с глазами, сверкающими гневом, передергивая на себе, от
волнения, шаль. Райский очнулся от изумления и робко подошел к ней, как будто не узнавая ее, видя в ней не бабушку, а
другую, незнакомую ему до тех пор женщину.
Ему отчего-то было тяжело. Он уже не слушал ее раздражительных и кокетливых вызовов, которым в
другое время готов был верить. В нем в эту минуту умолкла собственная страсть. Он болел духом за нее, вслушиваясь в ее лихорадочный лепет, стараясь вглядеться в нервную живость движений и угадать, что значило это
волнение.
— Вот это
другое дело; благодарю вас, благодарю! — торопливо говорил он, скрадывая
волнение. — Вы делаете мне большое добро, Вера Васильевна. Я вижу, что дружба ваша ко мне не пострадала от
другого чувства, значит, она сильна. Это большое утешение! Я буду счастлив и этим… со временем, когда мы успокоимся оба…
— А, это
другое дело! — серьезно сказал Райский и начал в
волнении ходить по комнате. — Ваш урок не подействовал на Тычкова, так я повторю его иначе…
Неточные совпадения
Читая эти письма, Грустилов приходил в необычайное
волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с
другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
Она думала о
другом, она видела его и чувствовала, как ее сердце при этой мысли наполнялось
волнением и преступною радостью.
Некоторые отделы этой книги и введение были печатаемы в повременных изданиях, и
другие части были читаны Сергеем Ивановичем людям своего круга, так что мысли этого сочинения не могли быть уже совершенной новостью для публики; но всё-таки Сергей Иванович ожидал, что книга его появлением своим должна будет произвести серьезное впечатление на общество и если не переворот в науке, то во всяком случае сильное
волнение в ученом мире.
—
Друг мой! — сказала она прерывающимся от
волнения голосом. — Вы не должны отдаваться горю. Горе ваше велико, но вы должны найти утешение.
— J’ai forcé la consigne, [Я нарушила запрет,] — сказала она, входя быстрыми шагами и тяжело дыша от
волнения и быстрого движения. — Я всё слышала! Алексей Александрович!
Друг мой! — продолжала она, крепко обеими руками пожимая его руку и глядя ему в глаза своими прекрасными задумчивыми глазами.