Неточные совпадения
«Ничего
больше не
надо для счастья, — думал он, — умей только остановиться вовремя, не заглядывать вдаль. Так бы сделал другой на моем месте. Здесь
все есть для тихого счастья — но… это не мое счастье!» Он вздохнул. «Глаза привыкнут… воображение устанет, — и впечатление износится… иллюзия лопнет, как мыльный пузырь, едва разбудив нервы!..»
— Черт с ними, с
большими картинами! — с досадой сказал Райский, — я бросил почти живопись. В одну
большую картину
надо всю жизнь положить, а не выразишь и сотой доли из того живого, что проносится мимо и безвозвратно утекает. Я пишу иногда портреты…
— Очень часто: вот что-то теперь пропал. Не уехал ли в Колчино, к maman?
Надо его побранить, что, не сказавшись, уехал. Бабушка выговор ему сделает: он боится ее… А когда он здесь — не посидит смирно: бегает, поет. Ах, какой он шалун! И как много кушает! Недавно
большую, пребольшую сковороду грибов съел! Сколько булочек скушает за чаем! Что ни дай,
все скушает. Бабушка очень любит его за это. Я тоже его…
— Какой вздор вы говорите — тошно слушать! — сказала она, вдруг обернувшись к нему и взяв его за руки. — Ну кто его оскорбляет? Что вы мне мораль читаете! Леонтий не жалуется, ничего не говорит… Я ему отдала
всю жизнь, пожертвовала собой: ему покойно,
больше ничего не
надо, а мне-то каково без любви! Какая бы другая связалась с ним!..
«Уменье жить» ставят в великую заслугу друг другу, то есть уменье «казаться», с правом в действительности «не быть» тем, чем
надо быть. А уменьем жить называют уменье — ладить со
всеми, чтоб было хорошо и другим, и самому себе, уметь таить дурное и выставлять, что годится, — то есть приводить в данный момент нужные для этого свойства в движение, как трогать клавиши,
большей частию не обладая самой музыкой.
Неточные совпадения
Бросились они
все разом в болото, и
больше половины их тут потопло («многие за землю свою поревновали», говорит летописец); наконец, вылезли из трясины и видят: на другом краю болотины, прямо перед ними, сидит сам князь — да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные. Обрадовались головотяпы: вот так князь! лучшего и желать нам не
надо!
— Нет, я и так в Москве танцовала
больше на вашем одном бале, чем
всю зиму в Петербурге, — сказала Анна, оглядываясь на подле нее стоявшего Вронского. —
Надо отдохнуть перед дорогой.
«Да, очень беспокоит меня, и на то дан разум, чтоб избавиться; стало быть,
надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда смотреть
больше не на что, когда гадко смотреть на
всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются?
Всё неправда,
всё ложь,
всё обман,
всё зло!..»
Скосить и сжать рожь и овес и свезти, докосить луга, передвоить пар, обмолотить семена и посеять озимое —
всё это кажется просто и обыкновенно; а чтобы успеть сделать
всё это,
надо, чтобы от старого до малого
все деревенские люди работали не переставая в эти три-четыре недели втрое
больше, чем обыкновенно, питаясь квасом, луком и черным хлебом, молотя и возя снопы по ночам и отдавая сну не более двух-трех часов в сутки. И каждый год это делается по
всей России.
Ей казалось
всё это гораздо проще: что
надо только, как объясняла Матрена Филимоновна, давать Пеструхе и Белопахой
больше корму и пойла, и чтобы повар не уносил помои из кухни для прачкиной коровы.