Наконец достал небольшой масляный, будто скорой рукой набросанный и едва подмалеванный портрет молодой
белокурой женщины, поставил его на мольберт и, облокотясь локтями на стол, впустив пальцы в волосы, остановил неподвижный, исполненный глубокой грусти взгляд на этой голове.
За ширмами, на постели, среди подушек, лежала, освещаемая темным светом маленького ночника, как восковая, молодая
белокурая женщина. Взгляд был горяч, но сух, губы тоже жаркие и сухие. Она хотела повернуться, увидев его, сделала живое движение и схватилась рукой за грудь.
Доктор взглянул наверх. Над лестницею, в светлой стеклянной галерее, стояла довольно миловидная молодая
белокурая женщина, одетая в голубую холстинковую блузу. Перед нею на гвоздике висел форменный вицмундир, а в руках она держала тонкий широкий веник из зеленого клоповника.
— Il у a quelqu'un, [Здесь кто-то есть (франц.).] — сказала маска, останавливаясь. Ложа действительно была занята. На бархатном диванчике, близко друг к другу, сидели уланский офицер и молоденькая, хорошенькая белокуро-кудрявая женщина в домино, с снятой маской. Увидав выпрямившуюся во весь рост и гневную фигуру Николая,
белокурая женщина поспешно закрылась маской, уланский же офицер, остолбенев от ужаса, не вставая с дивана, глядел на Николая остановившимися глазами.
Неточные совпадения
Хозяйка была круглолицая,
белокурая и невысокая
женщина, вся сияющая ямочками и улыбками.
Мать же была еще не очень старая
женщина, лет под пятьдесят всего, такая же
белокурая, но с ввалившимися глазами и щеками и с желтыми, большими и неровными зубами.
На одной скамье сидела очень старая старуха, в голландском чепце, без оборки, и макала сальные свечки; другая, пожилая
женщина, сидела за прялкой; третья, молодая девушка, с буклями, совершенно
белокурая и совершенно белая, цвета топленого молока, с белыми бровями и светло-голубыми, с белизной, глазами, суетилась по хозяйству.
Аптекарша была
белокурая, лимфатическая, высокая, очень недурная собой, но вялая и сонная
женщина, она была чрезвычайно добра, да и трудно было при такой комплекции быть злою.
— Ах ты, моя маленькая
женщина! — утешал ее Петр Елисеич, прижимая
белокурую головку к своему плечу. — Во-первых, нельзя всем быть мальчиками, а во-вторых… во-вторых, я тебе куплю тоже верховую лошадь.