Цитаты со словом «ушить»
Гладкие черные волосы падали на затылок и на
уши, а в висках серебрилось несколько белых волос.
Особенно красив он был, когда с гордостью вел под руку Софью Николаевну куда-нибудь на бал, на общественное гулянье. Не знавшие его почтительно сторонились, а знакомые, завидя шалуна, начинали уже улыбаться и потом фамильярно и шутливо трясти его за руку, звали устроить веселый обед, рассказывали на
ухо приятную историю…
Они знали, на какое употребление уходят у него деньги, но на это они смотрели снисходительно, помня нестрогие нравы повес своего времени и находя это в мужчине естественным. Только они, как нравственные женщины, затыкали
уши, когда он захочет похвастаться перед ними своими шалостями или когда кто другой вздумает довести до их сведения о каком-нибудь его сумасбродстве.
Райский не знал: он так же машинально слушал, как и смотрел, и ловил
ухом только слова.
— Пустяки молоть мастер, — сказал ему директор, — а на экзамене не мог рассказать системы рек! Вот я тебя высеку, погоди! Ничем не хочет серьезно заняться: пустой мальчишка! — И дернул его за
ухо.
Райский смотрел, как стоял директор, как говорил, какие злые и холодные у него были глаза, разбирал, отчего ему стало холодно, когда директор тронул его за
ухо, представил себе, как поведут его сечь, как у Севастьянова от испуга вдруг побелеет нос, и он весь будто похудеет немного, как Боровиков задрожит, запрыгает и захихикает от волнения, как добрый Масляников, с плачущим лицом, бросится обнимать его и прощаться с ним, точно с осужденным на казнь.
— А хорошо, брат, только видишь, что значит вперед забегать: лоб и нос — хоть куда, а
ухо вон где посадил, да и волосы точно мочала вышли.
Но чертить зрачки, носы, линии лба,
ушей и рук по сту раз — ему было до смерти скучно.
Упиваясь легким успехом, он гордо ходил: «Талант, талант!» — звучало у него в
ушах. Но вскоре все уже знали, как он рисует, перестали ахать, и он привык к успеху.
Все, бывало, дергают за
уши Васюкова: «Пошел прочь, дурак, дубина!» — только и слышит он. Лишь Райский глядит на него с умилением, потому только, что Васюков, ни к чему не внимательный, сонный, вялый, даже у всеми любимого русского учителя не выучивший никогда ни одного урока, — каждый день после обеда брал свою скрипку и, положив на нее подбородок, водил смычком, забывая школу, учителей, щелчки.
Вдруг стук, крик, толчок какой-нибудь будил его, будил Васюкова. Звуков нет, миры пропали, он просыпался: кругом — ученики, скамьи, столы — и Васюков укладывает скрипку, кто-нибудь дергает его уж за
ухо. Райский с яростью бросается бить забияк, а потом долго ходит задумчивый.
Он стал было учиться, сначала на скрипке у Васюкова, — но вот уже неделю водит смычком взад и вперед: а, с, g, тянет за ним Васюков, а смычок дерет ему
уши. То захватит он две струны разом, то рука дрожит от слабости: — нет! Когда же Васюков играет — точно по маслу рука ходит.
Только совестясь опекуна, не бросал Райский этой пытки, и кое-как в несколько месяцев удалось ему сладить с первыми шагами. И то он все капризничал: то играл не тем пальцем, которым требовал учитель, а каким казалось ему ловчее, не хотел играть гамм, а ловил
ухом мотивы, какие западут в голову, и бывал счастлив, когда удавалось ему уловить ту же экспрессию или силу, какую слышал у кого-нибудь и поразился ею, как прежде поразился штрихами и точками учителя.
Но лишь коснется речь самой жизни, являются на сцену лица, события, заговорят в истории, в поэме или романе, греки, римляне, германцы, русские — но живые лица, — у Райского
ухо невольно открывается: он весь тут и видит этих людей, эту жизнь.
— Что? — сказал тот, — это не из наших. Кто же приделал голову к этой мазне!.. Да, голова… мм… а
ухо не на месте. Кто это?
Maman не любила, когда у меня раскраснеются щеки и
уши, и потому мне не велено было слишком бегать.
— Осел! — сказал Райский и лег на диван, хотел заснуть, но звуки не давали, как он ни прижимал
ухо к подушке, чтоб заглушить их. — Нет, так и режут.
Целые миры отверзались перед ним, понеслись видения, открылись волшебные страны. У Райского широко открылись глаза и
уши: он видел только фигуру человека в одном жилете, свеча освещала мокрый лоб, глаз было не видно. Борис пристально смотрел на него, как, бывало, на Васюкова.
— О чем ты думаешь? — раздался слабый голос у него над
ухом. — Дай еще пить… Да не гляди на меня, — продолжала она, напившись, — я стала ни на что не похожа! Дай мне гребенку и чепчик, я надену. А то ты… разлюбишь меня, что я такая… гадкая!..
— Какой доверенности? Какие тайны? Ради Бога, cousin… — говорила она, глядя в беспокойстве по сторонам, как будто хотела уйти, заткнуть
уши, не слышать, не знать.
— Полноте притворяться, полноте! Бог с вами, кузина: что мне за дело? Я закрываю глаза и
уши, я слеп, глух и нем, — говорил он, закрывая глаза и уши. — Но если, — вдруг прибавил он, глядя прямо на нее, — вы почувствуете все, что я говорил, предсказывал, что, может быть, вызвал в вас… на свою шею — скажете ли вы мне!.. я стою этого.
— Спасибо за комплимент, внучек: давно я не слыхала — какая тут красота! Вон на кого полюбуйся — на сестер! Скажу тебе на
ухо, — шепотом прибавила она, — таких ни в городе, ни близко от него нет. Особенно другая… разве Настенька Мамыкина поспорит: помнишь, я писала, дочь откупщика?
— Скажи мне правду, на
ухо, — говорил он.
Райский разобрал чемодан и вынул подарки: бабушке он привез несколько фунтов отличного чаю, до которого она была большая охотница, потом нового изобретения кофейник с машинкой и шелковое платье темно-коричневого цвета. Сестрам по браслету, с вырезанными шифрами. Титу Никонычу замшевую фуфайку и панталоны, как просила бабушка, и кусок морского каната класть в
уши, как просил он.
Савелий встретился с Мариной на дворе. До
ушей Райского долетел звук глухого удара, как будто кулаком по спине или по шее, потом опять визг, плач.
Бабушка пошептала ей на
ухо, что приготовить для неожиданных гостей к обеду, и Марфенька вышла.
— Хорошо, только жарко, у меня щеки и
уши горят, посмотрите: я думаю, красные! У меня много крови; дотроньтесь пальцем до руки, сейчас белое пятно выступит и пропадет.
Верочка отворит окно и сядет смотреть грозу, а я всегда спрячусь в постель, задерну занавески, и если молния очень блестит, то положу большую подушку на голову, а
уши заткну и ничего не вижу, не слышу…
Марфенька долго смотрела вслед ему, потом тихо, задумчиво пошла домой, срывая машинально листья с кустов и трогая по временам себя за щеки и
уши.
Марфенька, обыкновенно все рассказывавшая бабушке, колебалась, рассказать ли ей или нет о том, что брат навсегда отказался от ее ласк, и кончила тем, что ушла спать, не рассказавши. Собиралась не раз, да не знала, с чего начать. Не сказала также ничего и о припадке «братца», легла пораньше, но не могла заснуть скоро: щеки и
уши все горели.
Райский молча рассматривал его. Марк был лет двадцати семи, сложенный крепко, точно из металла, и пропорционально. Он был не блондин, а бледный лицом, и волосы, бледно-русые, закинутые густой гривой на
уши и на затылок, открывали большой выпуклый лоб. Усы и борода жидкие, светлее волос на голове.
Надо жить как-то закрывши глаза и
уши — и живется долго и прочно.
— Очень часто: бабушка нам
уши прожужжала про вас.
— Есть ли такой ваш двойник, — продолжал он, глядя на нее пытливо, — который бы невидимо ходил тут около вас, хотя бы сам был далеко, чтобы вы чувствовали, что он близко, что в нем носится частица вашего существования, и что вы сами носите в себе будто часть чужого сердца, чужих мыслей, чужую долю на плечах, и что не одними только своими глазами смотрите на эти горы и лес, не одними своими
ушами слушаете этот шум и пьете жадно воздух теплой и темной ночи, а вместе…
— Ты, сударыня, что, — крикнула бабушка сердито, — молода шутить над бабушкой! Я тебя и за
ухо, да в лапти: нужды нет, что большая! Он от рук отбился, вышел из повиновения: с Маркушкой связался — последнее дело! Я на него рукой махнула, а ты еще погоди, я тебя уйму! А ты, Борис Павлыч, женись, не женись — мне все равно, только отстань и вздору не мели. Я вот Тита Никоныча принимать не велю…
— Что, что, сударь? — полусерьезно остановила его Татьяна Марковна, — подойдите-ка сюда, я, вместо маменьки,
уши надеру, благо ее здесь нет, за этакие слова!
Острота фальшива, принарядится красным словцом, смехом, ползет, как змей, в
уши, норовит подкрасться к уму и помрачить его, а когда ум помрачен, так и сердце не в порядке.
Бережкова поцеловала Марфеньку, опять поправила ей волосы, все любуясь ею, и ласково взяла ее за
ухо.
Правил большой мужик, стоя, в буром длинном до полу армяке, в нахлобученной на
уши шляпе без полей, и медленно крутил вожжой около головы.
Он послал ей рукой поцелуй и получил в ответ милый поклон. Раза два он уже подъезжал верхом к ее окну и заговорил с ней, доложив ей, как она хороша, как он по
уши влюблен в нее.
Эти сыновья — гордость и счастье отца — напоминали собой негодовалых собак крупной породы, у которых уж лапы и голова выросли, а тело еще не сложилось,
уши болтаются на лбу и хвостишко не дорос до полу.
Скачут они везде без толку и сами не сладят с длинными, не по росту, безобразными лапами; не узнают своих от чужих, лают на родного отца и готовы сжевать брошенную мочалку или
ухо родного брата, если попадется в зубы.
— Они и теперь, еще ничего не видя, навострили
уши! — продолжал Нил Андреич.
— Нет, я вижу, что вы по
уши влюблены.
— Ну, попадья — добрая, смирная курица, лепечет без умолку, поет, охотница шептаться, особенно с Верой: так и щебечет, и все на
ухо.
Леонтья не было дома, и Ульяна Андреевна встретила Райского с распростертыми объятиями, от которых он сухо уклонился. Она называла его старым другом, «шалуном», слегка взяла его за
ухо, посадила на диван, села к нему близко, держа его за руку.
А она, отворотясь от этого сухого взгляда, обойдет сзади стула и вдруг нагнется к нему и близко взглянет ему в лицо, положит на плечо руки или нежно щипнет его за
ухо — и вдруг остановится на месте, оцепенеет, смотрит в сторону глубоко-задумчиво, или в землю, точно перемогает себя, или — может быть — вспоминает лучшие дни, Райского-юношу, потом вздохнет, очнется — и опять к нему…
— Неблагодарный! — шептала она и прикладывала руку к его сердцу, потом щипала опять за
ухо или за щеку и быстро переходила на другую сторону.
— Лесничий!.. — заговорил Райский, но Вера слегка толкнула его в бок, чтобы он молчал, потому что голова и
уши лесничего были у них под носом.
Татьяна Марковна нагнулась поцеловать ее и шепнула на
ухо...
Цитаты из русской классики со словом «ушить»
— Ну, а у вас как? Говорите громче и не быстро, я плохо слышу, хина оглушает, — предупредил он и, словно не надеясь, что его поймут, поднял руки и потрепал пальцами мочки своих
ушей; Клим подумал, что эти опаленные солнцем темные уши должны трещать от прикосновения к ним.
Глухой шум, похожий по временам на скрип или отдаленный стон, явственно долетал до наших
ушей.
Начальству-то он меня не аттестовал, это шутки, но дело действительно разнеслось и достигло
ушей начальства: уши-то ведь у нас длинные!
Потом пришла маленькая старушка, горбатая, с огромным ртом до
ушей; нижняя челюсть у нее тряслась, рот был открыт, как у рыбы, и в него через верхнюю губу заглядывал острый нос. Глаз ее было не видно; она едва двигала ногами, шаркая по полу клюкою, неся в руке какой-то гремящий узелок.
8) Из отверстий носа, обоих
ушей и полости рта вытекает пенистая сукровичная жидкость, рот полуоткрыт.
Предложения со словом «ушить»
- Кузина пожала мою руку и вдруг расплылась в улыбке. Глаза её часто заморгали, кончики ушей покраснели.
- Его наголо обритую голову украшала корона из перьев, а проколотые и удлинённые с помощью огромных, с кулак, круглых белых затычек мочки ушей свисали, болтаясь, до самых плеч.
- Когда новости достигли ушей матери, она, полная радости, встретила их у дверей и обняла от всего сердца.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «ушить»
Значение слова «ушить»
УШИ́ТЬ, ушью́, ушьёшь; повел. уше́й; сов., перех. (несов. ушивать). 1. Забирая в швы, сделать у́же, короче и т. п. [Войко:] Ватник не по росту всучили. Болтается. --- А ушить не успел. Лавренев, За тех, кто в море. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова УШИТЬ
Афоризмы русских писателей со словом «ушить»
- Видал я на своем веку,
Что так же с правдой поступают.
Доколе совесть в нас чиста,
То правда нам мила и правда нам свята,
Ее и слушают и принимают:
Но только стал кривить душой,
То правду дале от ушей.
И всякий, как дитя, чесать волос не хочет.
Когда их склочет.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно