Цитаты со словом «учители»
Когда опекун привез его в школу и посадили его на лавку, во время класса, кажется, первым бы делом новичка было вслушаться, что спрашивает
учитель, что отвечают ученики.
А он прежде всего воззрился в
учителя: какой он, как говорит, как нюхает табак, какие у него брови, бакенбарды; потом стал изучать болтающуюся на животе его сердоликовую печатку, потом заметил, что у него большой палец правой руки раздвоен посередине и представляет подобие двойного ореха.
Один с уверенностью глядит на
учителя, просит глазами спросить себя, почешет колени от нетерпения, потом голову.
— О чем я говорил сейчас? — вдруг спросил его
учитель, заметив, что он рассеянно бродит глазами по всей комнате.
— Что же это значит? — дальше спросил
учитель.
Учитель повторил объяснение. Борис опять слушал, как раздавались слова: иное учитель скажет коротко и густо, точно оборвет, другое растянет, будто пропоет, вдруг слов десять посыплются, как орехи.
Это был
учитель математики. Он пошел к доске, написал задачу, начал толковать.
Райский только глядел, как проворно и крепко пишет он цифры, как потом идет к нему прежде брюхо
учителя с сердоликовой печаткой, потом грудь с засыпанной табаком манишкой. Ничего не ускользнуло от Райского, только ускользнуло решение задачи.
Учитель часто бился с ним и почти всякий раз со вздохом прибавлял...
Но когда на
учителя находили игривые минуты и он, в виде забавы, выдумывал, а не из книги говорил свои задачи, не прибегая ни к доске, ни к грифелю, ни к правилам, ни к пинкам, — скорее всех, путем сверкающей в голове догадки, доходил до результата Райский.
— Ну, не пустой ли малый! — восклицал
учитель. — Не умеет сделать задачи указанным, следовательно, облегченным путем, а без правил наобум говорит. Глупее нас с тобой выдумывали правила!
Из географии, в порядке, по книге, как проходили в классе, по климатам, по народам, никак и ничего он не мог рассказать, особенно когда
учитель спросит...
Между тем вне класса начнет рассказывать о какой-нибудь стране или об океане, о городе — откуда что берется у него! Ни в книге этого нет, ни
учитель не рассказывал, а он рисует картину, как будто был там, все видел сам.
Зато, если задето его самолюбие, затронуты нервы, тогда он одним взглядом в книгу как будто снимет фотографию с урока, запомнит столбцы цифр, отгадает задачу — и вдруг блеснет, как фейерверк, и изумит весь класс, иногда и
учителя.
«Притворяется!» — думают ученики. «Какие способности у этого лентяя!» — подумает
учитель.
В одном месте опекун, а в другом бабушка смотрели только, — первый, чтобы к нему в положенные часы ходили
учителя или чтоб он не пропускал уроков в школе; а вторая, чтоб он был здоров, имел аппетит и сон, да чтоб одет он был чисто, держал себя опрятно, и чтоб, как следует благовоспитанному мальчику, «не связывался со всякой дрянью».
Искусства дались ему лучше наук. Правда, он и тут затеял пустяки:
учитель недели на две посадил весь класс рисовать зрачки, а он не утерпел, приделал к зрачку нос и даже начал было тушевать усы, но учитель застал его и сначала дернул за вихор, потом, вглядевшись, сказал...
Заветной мечтой его была женская головка, висевшая на квартире
учителя. Она поникла немного к плечу и смотрела томно, задумчиво вдаль.
— Позвольте мне вот с этой нарисовать копию! — робко, нежно звучащим голосом девочки и с нервной дрожью верхней губы просил он
учителя.
— А если стекло разобьешь? — сказал
учитель, однако дал ему головку.
Борис был счастлив. Когда он приходил к
учителю, у него всякий раз ёкало сердце при взгляде на головку. И вот она у него, он рисует с нее.
В эту неделю ни один серьезный
учитель ничего от него не добился. Он сидит в своем углу, рисует, стирает, тушует, опять стирает или молча задумается; в зрачке ляжет синева, и глаза покроются будто туманом, только губы едва-едва заметно шевелятся, и в них переливается розовая влага.
Нарисовав эту головку, он уже не знал предела гордости. Рисунок его выставлен с рисунками старшего класса на публичном экзамене, и
учитель мало поправлял, только кое-где слабые места покрыл крупными, крепкими штрихами, точно железной решеткой, да в волосах прибавил три, четыре черные полосы, сделал по точке в каждом глазу — и глаза вдруг стали смотреть точно живые.
«Как это он? и отчего так у него вышло живо, смело, прочно?» — думал Райский, зорко вглядываясь и в штрихи и в точки, особенно в две точки, от которых глаза вдруг ожили. И много ставил он потом штрихов и точек, все хотел схватить эту жизнь, огонь и силу, какая была в штрихах и полосах, так крепко и уверенно начерченных
учителем. Иногда он будто и ловил эту тайну, и опять ускользала она у него.
Все, бывало, дергают за уши Васюкова: «Пошел прочь, дурак, дубина!» — только и слышит он. Лишь Райский глядит на него с умилением, потому только, что Васюков, ни к чему не внимательный, сонный, вялый, даже у всеми любимого русского
учителя не выучивший никогда ни одного урока, — каждый день после обеда брал свою скрипку и, положив на нее подбородок, водил смычком, забывая школу, учителей, щелчки.
Только совестясь опекуна, не бросал Райский этой пытки, и кое-как в несколько месяцев удалось ему сладить с первыми шагами. И то он все капризничал: то играл не тем пальцем, которым требовал
учитель, а каким казалось ему ловчее, не хотел играть гамм, а ловил ухом мотивы, какие западут в голову, и бывал счастлив, когда удавалось ему уловить ту же экспрессию или силу, какую слышал у кого-нибудь и поразился ею, как прежде поразился штрихами и точками учителя.
А с нотами не дружился, не проходил постепенно одну за другою запыленные, пожелтевшие, приносимые
учителем тетради музыкальной школы. Но часто он задумывался, слушая свою игру, и мурашки бегали у него по спине.
— Что ты, Борюшка, перекрестись! — сказала бабушка, едва поняв, что он хочет сказать. — Это ты хочешь
учителем быть?
— Нет, бабушка, не все артисты —
учители, есть знаменитые таланты: они в большой славе и деньги большие получают за картины или за музыку…
Комнат в доме сколько!
учителей, мамзелей, гувернанток, приживалок, горничных… и долгов на доме сколько!
Как в школе у русского
учителя, он не слушал законов строения языка, а рассматривал все, как говорит профессор, как падают у него слова, как кто слушает.
Когда Козлова спрашивали, куда он хочет, он отвечал: «В
учителя куда-нибудь в губернию», — и на том уперся.
— Я уверен, что мы подходим к катастрофе и что герой ее — русский
учитель, — сказал Райский. — Это наши jeunes premiers… [сердцееды… (фр.)]
— Потом, когда мне было шестнадцать лет, мне дали особые комнаты и поселили со мной ma tante Анну Васильевну, а мисс Дредсон уехала в Англию. Я занималась музыкой, и мне оставили французского профессора и
учителя по-русски, потому что тогда в свете заговорили, что надо знать по-русски почти так же хорошо, как по-французски…
Но maman после обеда отвела меня в сторону и сказала, что это ни на что не похоже — девице спрашивать о здоровье постороннего молодого человека, еще
учителя, «и бог знает, кто он такой!» — прибавила она.
Чье это сочинение, ваше или
учителя этого…
«Знаете ли, кто он такой, ваш
учитель? — сказала maman.
— Как же: отдать ее за
учителя? — сказала она. — Вы не думаете сами серьезно, чтоб это было возможно!
Однажды, воротясь домой, он нашел у себя два письма, одно от Татьяны Марковны Бережковой, другое от университетского товарища своего,
учителя гимназии на родине его, Леонтья Козлова.
Он тихо, почти машинально, опять коснулся глаз: они стали более жизненны, говорящи, но еще холодны. Он долго водил кистью около глаз, опять задумчиво мешал краски и провел в глазу какую-то черту, поставил нечаянно точку, как
учитель некогда в школе поставил на его безжизненном рисунке, потом сделал что-то, чего и сам объяснить не мог, в другом глазу… И вдруг сам замер от искры, какая блеснула ему из них.
— Постойте,
учитель, постойте! — останавливал Райский.
— Русские романсы; начала итальянскую музыку, да
учитель уехал. Я пою: «Una voce poco fa», [«В полуночной тишине» (ит.).] только трудно очень для меня. А вы поете?
— Я не дочитала… слишком величественно! Это надо только
учителям читать, чтоб учить…
Он пошел поскорее, вспомнив, что у него была цель прогулки, и поглядел вокруг, кого бы спросить, где живет
учитель Леонтий Козлов. И никого на улице: ни признака жизни. Наконец он решился войти в один из деревянных домиков.
— Не можете ли вы мне сказать, где здесь живет
учитель Леонтий Козлов? — спросил Райский.
— Вот
учителя какого-то спрашивает! — сказала одурелая баба.
— Какого
учителя? Здесь не живет учитель… — говорил он, продолжая с изумлением глядеть на посетителя.
— Прошу садиться! — просил он. — Вы какого
учителя изволите спрашивать? — продолжал он, когда они сели.
— Нет, Козлов —
учитель древней словесности, — повторил Райский.
Неточные совпадения
Учитель-немец, как Васюков, прежде всего исковеркал ему руки и начал притопывать ногой и напевать, следя за каждым ударом по клавишу: а-а-у-у-о-о.
Райского окружили сверстники, заставили его играть, играли сами, заставили рисовать, рисовали сами, привели француза-учителя.
Цитаты из русской классики со словом «учители»
Ассоциации к слову «учитель»
Синонимы к слову «учитель»
Предложения со словом «учитель»
- Худой, сутулый профессор в чёрном костюме казался очень строгим, как старый школьный учитель математики.
- Не многие становятся учителями английского языка только в силу своей неувядающей страсти к тому, чтобы учить, как правильно и к месту использовать запятую.
- После окончания университета я два года работал учителем истории, затем поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию и стал работать преподавателем общественных наук в техническом институте.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «учитель»
Значение слова «учитель»
УЧИ́ТЕЛЬ, -я, м. 1. (мн. учителя́). Тот, кто преподает какой-л. учебный предмет в школе; преподаватель. Учитель математики. Сельский учитель. Учитель средней школы. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова УЧИТЕЛЬ
Афоризмы русских писателей со словом «учитель»
Дополнительно