— Тарантьев, Иван Герасимыч! — говорил Штольц, пожимая плечами. — Ну, одевайся скорей, — торопил он. — А Тарантьеву скажи, как придет, — прибавил он, обращаясь к Захару, — что мы дома не обедаем, и что Илья Ильич все лето не будет дома обедать, а осенью у него много будет дела, и что
видеться с ним не удастся…
Я и говорил, но, помните, как: с боязнью, чтоб вы не поверили, чтоб этого не случилось; я вперед говорил все, что могут потом сказать другие, чтоб приготовить вас не слушать и не верить, а сам торопился
видеться с вами и думал: «Когда-то еще другой придет, я пока счастлив».
— Кто ж скажет? У меня нет матери: она одна могла бы спросить меня, зачем я
вижусь с тобой, и перед ней одной я заплакала бы в ответ и сказала бы, что я дурного ничего не делаю и ты тоже. Она бы поверила. Кто ж другой? — спросила она.
Неточные совпадения
— Добрынин там близко, — сказал Обломов, — я здесь
с ним часто
виделся; он там теперь.
Теперь его поглотила любимая мысль: он думал о маленькой колонии друзей, которые поселятся в деревеньках и фермах, в пятнадцати или двадцати верстах вокруг его деревни, как попеременно будут каждый день съезжаться друг к другу в гости, обедать, ужинать, танцевать; ему
видятся всё ясные дни, ясные лица, без забот и морщин, смеющиеся, круглые,
с ярким румянцем,
с двойным подбородком и неувядающим аппетитом; будет вечное лето, вечное веселье, сладкая еда да сладкая лень…
Между собеседниками по большей части царствует глубокое молчание: все
видятся ежедневно друг
с другом; умственные сокровища взаимно исчерпаны и изведаны, а новостей извне получается мало.
— Что это
с тобой? —
с иронией возразил Штольц. — А собираешься дело делать, план пишешь. Скажи, пожалуйста, ходишь ли ты куда-нибудь, где бываешь?
С кем
видишься?
— Не
увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал долг, — говорил он, глядя в небо, — где же взять силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя
с болью, зато после не будешь клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас придут, она хотела прислать… Она не ожидает…
— Скажи хозяйке дома, — говорил Обломов, — что я хочу
с ней
видеться: я нанял здесь квартиру…
— Нет, я
с вами хотел
видеться, — начал Обломов, когда она села на диван, как можно дальше от него, и смотрела на концы своей шали, которая, как попона, покрывала ее до полу. Руки она прятала тоже под шаль.
«Ах, скорей бы кончить да сидеть
с ней рядом, не таскаться такую даль сюда! — думал он. — А то после такого лета да еще
видеться урывками, украдкой, играть роль влюбленного мальчика… Правду сказать, я бы сегодня не поехал в театр, если б уж был женат: шестой раз слышу эту оперу…»
«Не хочу ждать среды (писала Ольга): мне так скучно не
видеться подолгу
с вами, что я завтра непременно жду вас в три часа в Летнем саду».
— Как что? Ты обманываешь тетку, тайком уходишь из дома,
видишься наедине
с мужчиной… Попробуй сказать это все в воскресенье, при гостях…
Он решил, что до получения положительных известий из деревни он будет
видеться с Ольгой только в воскресенье, при свидетелях. Поэтому, когда пришло завтра, он не подумал
с утра начать готовиться ехать к Ольге.
— Ничего, ничего; а
с братцем вашим я
увижусь завтра же, после того как вы подпишете бумагу…
— Ты не
видишься с людьми, я и забыл: пойдем, я все расскажу тебе… Знаешь, кто здесь у ворот, в карете, ждет меня… Я позову сюда!
Он думал о том, что Анна обещала ему дать свиданье нынче после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал, как узнать это. Он
виделся с ней в последний раз на даче у кузины Бетси. На дачу же Карениных он ездил как можно реже. Теперь он хотел ехать туда и обдумывал вопрос, как это сделать.
— Я, Софья Семеновна, может, в Америку уеду, — сказал Свидригайлов, — и так как мы
видимся с вами, вероятно, в последний раз, то я пришел кой-какие распоряжения сделать.
Неточные совпадения
Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и во сне не
виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство!
с каким дьяволом породнилась!
Пьем много мы по времени, // А больше мы работаем. // Нас пьяных много
видится, // А больше трезвых нас. // По деревням ты хаживал? // Возьмем ведерко
с водкою,
Не
видеться ни
с женами, // Ни
с малыми ребятами, // Ни
с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на есть — доподлинно: // Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?
Краса и гордость русская, // Белели церкви Божии // По горкам, по холмам, // И
с ними в славе спорили // Дворянские дома. // Дома
с оранжереями, //
С китайскими беседками // И
с английскими парками; // На каждом флаг играл, // Играл-манил приветливо, // Гостеприимство русское // И ласку обещал. // Французу не
привидится // Во сне, какие праздники, // Не день, не два — по месяцу // Мы задавали тут. // Свои индейки жирные, // Свои наливки сочные, // Свои актеры, музыка, // Прислуги — целый полк!
Поспоривши, повздорили, // Повздоривши, подралися, // Подравшися, удумали // Не расходиться врозь, // В домишки не ворочаться, // Не
видеться ни
с женами, // Ни
с малыми ребятами, // Ни
с стариками старыми, // Покуда спору нашему // Решенья не найдем, // Покуда не доведаем // Как ни на есть — доподлинно, // Кому жить любо-весело, // Вольготно на Руси?