Неточные совпадения
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах
лица. Мысль гуляла вольной птицей по
лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем
лице теплился ровный
свет беспечности. С
лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
В первые годы пребывания в Петербурге, в его ранние, молодые годы, покойные черты
лица его оживлялись чаще, глаза подолгу сияли огнем жизни, из них лились лучи
света, надежды, силы. Он волновался, как и все, надеялся, радовался пустякам и от пустяков же страдал.
— Ты сказал давеча, что у меня
лицо не совсем свежо, измято, — продолжал Обломов, — да, я дряблый, ветхий, изношенный кафтан, но не от климата, не от трудов, а от того, что двенадцать лет во мне был заперт
свет, который искал выхода, но только жег свою тюрьму, не вырвался на волю и угас. Итак, двенадцать лет, милый мой Андрей, прошло: не хотелось уж мне просыпаться больше.
Она очень обрадовалась Штольцу; хотя глаза ее не зажглись блеском, щеки не запылали румянцем, но по всему
лицу разлился ровный, покойный
свет и явилась улыбка.
Потом
лицо ее наполнялось постепенно сознанием; в каждую черту пробирался луч мысли, догадки, и вдруг все
лицо озарилось сознанием… Солнце так же иногда, выходя из-за облака, понемногу освещает один куст, другой, кровлю и вдруг обольет
светом целый пейзаж. Она уже знала мысль Обломова.
Он сидел в простенке, который скрывал его
лицо, тогда как
свет от окна прямо падал на нее, и он мог читать, что было у ней на уме.
— Предвидела и мучилась! — сказала она, откидываясь на спинку кресел и отворачиваясь от
света, призывая мысленно скорее сумерки себе на помощь, чтоб он не читал борьбы смущения и тоски у ней на
лице.
Он вывел ее из аллеи и оборотил
лицом к лунному
свету.
Только когда видела она его, в ней будто пробуждались признаки жизни, черты
лица оживали, глаза наполнялись радостным
светом и потом заливались слезами воспоминаний.
Я тотчас же пошлю к князю В—му и к Борису Михайловичу Пелищеву, его друзьям с детства; оба — почтенные влиятельные в
свете лица, и, я знаю это, они уже два года назад с негодованием отнеслись к некоторым поступкам его безжалостной и жадной дочери.
О, какой это был сон! Какой тяжелый, ужасный… Деревянная балюстрада стояла на своем месте. В лунном
свете лицо императора улыбалось с портрета. Все было прежним — белые стены, парадные портреты, позолота массивных рам… Впору было бы успокоиться и возвращаться в дортуар, однако новое необычное явление приковывало к себе мое внимание.
— Он не знал о получении графиней наследства после брата, иначе он повременил бы годок разбивать свою пустую голову, — сказало даже одно почтенное в петербургском
свете лицо, хотя и отличавшееся ядовитою злобою, но, быть может, этому самому обязанное своим авторитетом в петербургском обществе.
Неточные совпадения
Но она всё-таки не рассмотрела бы его
лица, если б опять молния, скрывшая звезды, не осветила его. При
свете молнии она рассмотрела всё его
лицо и, увидав, что он спокоен и радостен, улыбнулась ему.
Яркое солнце, веселый блеск зелени, звуки музыки были для нее естественною рамкой всех этих знакомых
лиц и перемен к ухудшению или улучшению, за которыми она следила; но для князя
свет и блеск июньского утра и звуки оркестра, игравшего модный веселый вальс, и особенно вид здоровенных служанок казались чем-то неприличным и уродливым в соединении с этими собравшимися со всех концов Европы, уныло двигавшимися мертвецами.
— А, ты не ушел? — сказал вдруг голос Кити, шедшей тем же путем в гостиную. — Что, ты ничем не расстроен? — сказала она, внимательно вглядываясь при
свете звезд в его
лицо.
«Боже мой, как светло! Это страшно, но я люблю видеть его
лицо и люблю этот фантастический
свет… Муж! ах, да… Ну, и слава Богу, что с ним всё кончено».
— На том
свете? Ох, не люблю я тот
свет! Не люблю, — сказал он, остановив испуганные дикие глаза на
лице брата. — И ведь вот, кажется, что уйти изо всей мерзости, путаницы, и чужой и своей, хорошо бы было, а я боюсь смерти, ужасно боюсь смерти. — Он содрогнулся. — Да выпей что-нибудь. Хочешь шампанского? Или поедем куда-нибудь. Поедем к Цыганам! Знаешь, я очень полюбил Цыган и русские песни.