Неточные совпадения
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых
рук, мягких
плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза
рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая
плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Утешься, добрая мать: твой сын вырос на русской почве — не в будничной толпе, с бюргерскими коровьими рогами, с
руками, ворочающими жернова. Вблизи была Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с
плеч работу, как иго; там барин не встает с зарей и не ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин.
В мечтах перед ним носился образ высокой, стройной женщины, с покойно сложенными на груди
руками, с тихим, но гордым взглядом, небрежно сидящей среди плющей в боскете, легко ступающей по ковру, по песку аллеи, с колеблющейся талией, с грациозно положенной на
плечи головой, с задумчивым выражением — как идеал, как воплощение целой жизни, исполненной неги и торжественного покоя, как сам покой.
Он с ужасом побежал бы от женщины, если она вдруг прожжет его глазами или сама застонет, упадет к нему на
плечо с закрытыми глазами, потом очнется и обовьет
руками шею до удушья… Это фейерверк, взрыв бочонка с порохом; а потом что? Оглушение, ослепление и опаленные волосы!
Cousin, [Двоюродный брат (фр.).] который оставил ее недавно девочкой, кончил курс ученья, надел эполеты, завидя ее, бежит к ней весело, с намерением, как прежде, потрепать ее по
плечу, повертеться с ней за
руки, поскакать по стульям, по диванам… вдруг, взглянув ей пристально в лицо, оробеет, отойдет смущенный и поймет, что он еще — мальчишка, а она — уже женщина!
Иногда, идучи в жаркий полдень под
руку с Обломовым, она лениво обопрется на
плечо его и идет машинально, в каком-то изнеможении, молчит упорно. Бодрость пропадает в ней; взгляд утомленный, без живости, делается неподвижен, устремляется куда-нибудь на одну точку, и ей лень обратить его на другой предмет.
— Видишь, видишь? — вздрогнув, шептала она, крепко хватая его обеими
руками за
плечо. — Ты не видишь, мелькает в темноте кто-то?..
— Пойдем! — нехотя повторила она. — Милый мой! — с негой прошептала потом, сжав ему
руку, и, опершись на его
плечо, нетвердыми шагами дошла до дома.
Она остановилась, положила ему
руку на
плечо, долго глядела на него и вдруг, отбросив зонтик в сторону, быстро и жарко обвила его шею
руками, поцеловала, потом вся вспыхнула, прижала лицо к его груди и прибавила тихо...
И она хотела что-то сказать, но ничего не сказала, протянула ему
руку, но
рука, не коснувшись его
руки, упала; хотела было также сказать: «прощай», но голос у ней на половине слова сорвался и взял фальшивую ноту; лицо исказилось судорогой; она положила
руку и голову ему на
плечо и зарыдала. У ней как будто вырвали оружие из
рук. Умница пропала — явилась просто женщина, беззащитная против горя.
Она с тихой радостью успокоила взгляд на разливе жизни, на ее широких полях и зеленых холмах. Не бегала у ней дрожь по
плечам, не горел взгляд гордостью: только когда она перенесла этот взгляд с полей и холмов на того, кто подал ей
руку, она почувствовала, что по щеке у ней медленно тянется слеза…
Любитель комфорта, может быть, пожал бы
плечами, взглянув на всю наружную разнорядицу мебели, ветхих картин, статуй с отломанными
руками и ногами, иногда плохих, но дорогих по воспоминанию гравюр, мелочей. Разве глаза знатока загорелись бы не раз огнем жадности при взгляде на ту или другую картину, на какую-нибудь пожелтевшую от времени книгу, на старый фарфор или камни и монеты.
Ольга засмеялась, проворно оставила свое шитье, подбежала к Андрею, обвила его шею
руками, несколько минут поглядела лучистыми глазами прямо ему в глаза, потом задумалась, положив голову на
плечо мужа. В ее воспоминании воскресло кроткое, задумчивое лицо Обломова, его нежный взгляд, покорность, потом его жалкая, стыдливая улыбка, которою он при разлуке ответил на ее упрек… и ей стало так больно, так жаль его…