Неточные совпадения
Он глядит, разиня рот от удивления, на падающие вещи, а не на те, которые остаются на
руках, и оттого держит поднос косо, а вещи продолжают падать, — и так иногда он принесет на другой конец комнаты одну рюмку или тарелку, а иногда с бранью и проклятиями бросит сам и
последнее, что осталось в
руках.
Отчего же? Вероятно, чернила засохли в чернильнице и бумаги нет? Или, может быть, оттого, что в обломовском стиле часто сталкиваются который и что, или, наконец, Илья Ильич в грозном клике: теперь или никогда остановился на
последнем, заложил
руки под голову — и напрасно будит его Захар.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой
рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе, что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
Обломов услыхал
последние слова, хотел что-то сказать и не мог. Он протянул к Андрею обе
руки, и они обнялись молча, крепко, как обнимаются перед боем, перед смертью. Это объятие задушило их слова, слезы, чувства…
Она ушла совершенно довольная. По виду Шатова и по разговору его оказалось ясно как день, что этот человек «в отцы собирается и тряпка
последней руки». Она нарочно забежала домой, хотя прямее и ближе было пройти к другой пациентке, чтобы сообщить об этом Виргинскому.
Неточные совпадения
«Эх, Влас Ильич! где враки-то? — // Сказал бурмистр с досадою. — // Не в их
руках мы, что ль?.. // Придет пора
последняя: // Заедем все в ухаб, // Не выедем никак, // В кромешный ад провалимся, // Так ждет и там крестьянина // Работа на господ!»
Сняв венцы с голов их, священник прочел
последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из
рук свечи.
Упоминание о Левине, казалось, лишило Кити
последнего самообладания; она вскочила со стула и, бросив пряжку о землю и делая быстрые жесты
руками, заговорила.
Во время разлуки с ним и при том приливе любви, который она испытывала всё это
последнее время, она воображала его четырехлетним мальчиком, каким она больше всего любила его. Теперь он был даже не таким, как она оставила его; он еще дальше стал от четырехлетнего, еще вырос и похудел. Что это! Как худо его лицо, как коротки его волосы! Как длинны
руки! Как изменился он с тех пор, как она оставила его! Но это был он, с его формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.
Левин вошел на приступки, разбежался сверху сколько мог и пустился вниз, удерживая в непривычном движении равновесие
руками. На
последней ступени он зацепился, но, чуть дотронувшись до льда
рукой, сделал сильное движение, справился и смеясь покатился дальше.