Неточные совпадения
— Рожа как рожа: обыкновенно какая
бывает у нашего
брата! — сказал Захар, лениво глядя в окно.
— Теперь
брат ее съехал, жениться вздумал, так хозяйство, знаешь, уж не такое большое, как прежде. А
бывало, так
у ней все и кипит в руках! С утра до вечера так и летает: и на рынок, и в Гостиный двор… Знаешь, я тебе скажу, — плохо владея языком, заключил Обломов, — дай мне тысячи две-три, так я бы тебя не стал потчевать языком да бараниной; целого бы осетра подал, форелей, филе первого сорта. А Агафья Матвевна без повара чудес бы наделала — да!
Она ушла. Прибавлю, забегая вперед: она сама поехала отыскивать Ламберта; это была последняя надежда ее; сверх того,
побывала у брата и у родных Фанариотовых; понятно, в каком состоянии духа должна была она вернуться.
Неточные совпадения
Он ожидал найти то же состояние самообманыванья, которое, он слыхал, так часто
бывает у чахоточных и которое так сильно поразило его во время осеннего приезда
брата.
— Да чего ты так… Что встревожился? Познакомиться с тобой пожелал; сам пожелал, потому что много мы с ним о тебе переговорили… Иначе от кого ж бы я про тебя столько узнал? Славный,
брат, он малый, чудеснейший… в своем роде, разумеется. Теперь приятели; чуть не ежедневно видимся. Ведь я в эту часть переехал. Ты не знаешь еще? Только что переехал.
У Лавизы с ним раза два
побывали. Лавизу-то помнишь, Лавизу Ивановну?
— Ну, рассказывай, — предложил он, присматриваясь к
брату. Дмитрий, видимо, только что постригся, побрился, лицо
у него простонародное, щетинистые седые усы делают его похожим на солдата, и лицо обветренное, какие
бывают у солдат в конце лета, в лагерях. Грубоватое это лицо освещают глаза серовато-синего цвета, в детстве Клим называл их овечьими.
— Сочинил — Савва Мамонтов, миллионер, железные дороги строил, художников подкармливал, оперетки писал. Есть такие французы? Нет таких французов. Не может быть, — добавил он сердито. — Это только
у нас
бывает.
У нас,
брат Всеволод, каждый рядится… несоответственно своему званию. И — силам. Все ходят в чужих шляпах. И не потому, что чужая — красивее, а… черт знает почему! Вдруг — революционер, а — почему? — Он подошел к столу, взял бутылку и, наливая вино, пробормотал:
Макаров
бывал у Лидии часто, но сидел недолго; с нею он говорил ворчливым тоном старшего
брата, с Варварой — небрежно и даже порою глумливо, Маракуева и Пояркова называл «хористы», а дядю Хрисанфа — «угодник московский». Все это было приятно Климу, он уже не вспоминал Макарова на террасе дачи, босым, усталым и проповедующим наивности.