Неточные совпадения
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться в делах, писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно
на смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились,
ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно дело, как уж опять с яростью хватаются за другое, как будто в нем вся сила и
есть, и, кончив, забудут его и кидаются
на третье — и конца этому никогда нет!
— Как, ты и это помнишь, Андрей? Как же! Я мечтал с ними, нашептывал надежды
на будущее, развивал планы, мысли и… чувства тоже, тихонько от тебя, чтоб ты
на смех не поднял. Там все это и умерло, больше не повторялось никогда! Да и
куда делось все — отчего погасло? Непостижимо! Ведь
ни бурь,
ни потрясений не
было у меня; не терял я ничего; никакое ярмо не тяготит моей совести: она чиста, как стекло; никакой удар не убил во мне самолюбия, а так, Бог знает отчего, все пропадает!
Что касается Обломова, он дальше парка никуда бы не тронулся, да Ольга все придумывает, и лишь только он
на приглашение куда-нибудь поехать замнется ответом, наверное поездка предпринималась. И тогда не
было конца улыбкам Ольги.
На пять верст кругом дачи не
было пригорка,
на который бы он
ни влезал по нескольку раз.
Кухня
была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи. Все
было в доме и все под рукой,
на своем месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не оставался один угол в целом доме,
куда никогда не проникал
ни луч света,
ни струя свежего воздуха,
ни глаз хозяйки,
ни проворная, всесметающая рука Анисьи. Это угол или гнездо Захара.
— Ты в самом-то деле уходил бы
куда ни на есть, Кирило, — заметила Таисья, стараясь сдержать накипевшую в ней ярость. — Мое дело женское, мало ли што скажут…
Придешь в присутствие часов с восьми, сидишь до двух; сходишь
куда ни на есть перекусить, а в пять часов опять в присутствие, и сиди до одиннадцати.
Хозяин не унялся и говорил, что «надо их
куда ни на есть принять, потому у нас не больница, а помрет, так еще, пожалуй, что выйдет; натерпимся».
Каждый в отдельности, невольно поддаваясь в душе чувству страха за возможность неблагоприятного ареста, хотел бы как-нибудь увильнуть от него и потому стремился исчезнуть
куда ни на есть из коммуны, укрыться где-нибудь на стороне, в месте укромном, глухом и безопасном, и каждый в то же самое время ясно провидел в другом подобное же эгоистическое стремление; но Малгоржану, например, не хотелось, чтобы Анцыфров избежал ареста, тогда как сам он, оставаясь в коммуне, подвергнется ему; равно и Анцыфрову не хотелось, чтобы и Малгоржан укрылся, если ему, Анцыфрову, предлежит сия печальная участь.
— Помирал бы ты, что ли! — сказал он. — Живешь и сам не знаешь, для чего… Да ей-богу! А то, коли господь смерти не дает, шел бы ты
куда ни на есть в богадельню или странноприютный дом.
Неточные совпадения
Более всего заботила его Стрелецкая слобода, которая и при предшественниках его отличалась самым непреоборимым упорством. Стрельцы довели энергию бездействия почти до утонченности. Они не только не являлись
на сходки по приглашениям Бородавкина, но, завидев его приближение, куда-то исчезали, словно сквозь землю проваливались. Некого
было убеждать, не у кого
было ни о чем спросить. Слышалось, что кто-то где-то дрожит, но где дрожит и как дрожит — разыскать невозможно.
Скорым шагом удалялся он прочь от города, а за ним, понурив головы и едва
поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина,
на поверхности которой не замечалось
ни одного бугорка,
ни одной впадины.
Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть, по которой можно шагать до бесконечности. Это
был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что
был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено
было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать
на вопросы, не мог говорить
ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная
куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
В ту же минуту он предлагал вам ехать
куда угодно, хоть
на край света, войти в какое хотите предприятие, менять все что
ни есть на все, что хотите.
Коцебу, в которой Ролла играл г. Поплёвин, Кору — девица Зяблова, прочие лица
были и того менее замечательны; однако же он прочел их всех, добрался даже до цены партера и узнал, что афиша
была напечатана в типографии губернского правления, потом переворотил
на другую сторону: узнать, нет ли там чего-нибудь, но, не нашедши ничего, протер глаза, свернул опрятно и положил в свой ларчик,
куда имел обыкновение складывать все, что
ни попадалось.