Неточные совпадения
— Как это? Всякий
день перебирай все углы? — спросил Захар. — Да что ж это
за жизнь? Лучше Бог по душу
пошли!
— Забыл совсем!
Шел к тебе
за делом с утра, — начал он, уж вовсе не грубо. — Завтра звали меня на свадьбу: Рокотов женится. Дай, земляк, своего фрака надеть; мой-то, видишь ты, пообтерся немного…
И нежные родители продолжали приискивать предлоги удерживать сына дома.
За предлогами, и кроме праздников,
дело не ставало. Зимой казалось им холодно, летом по жаре тоже не годится ехать, а иногда и дождь
пойдет, осенью слякоть мешает. Иногда Антипка что-то сомнителен покажется: пьян не пьян, а как-то дико смотрит: беды бы не было, завязнет или оборвется где-нибудь.
— Как же не беда? — продолжал Обломов. — Мужики были так себе, ничего не слышно, ни хорошего, ни дурного, делают свое
дело, ни
за чем не тянутся; а теперь развратятся!
Пойдут чаи, кофеи, бархатные штаны, гармоники, смазные сапоги… не будет проку!
— Не брани меня, Андрей, а лучше в самом
деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты посмотрел и послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя, у тебя бы упрек не сошел с языка. Все знаю, все понимаю, но силы и воли нет. Дай мне своей воли и ума и веди меня куда хочешь.
За тобой я, может быть,
пойду, а один не сдвинусь с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
— Да, да, — повторял он, — я тоже жду утра, и мне скучна ночь, и я завтра
пошлю к вам не
за делом, а чтоб только произнести лишний раз и услыхать, как раздастся ваше имя, узнать от людей какую-нибудь подробность о вас, позавидовать, что они уж вас видели… Мы думаем, ждем, живем и надеемся одинаково. Простите, Ольга, мои сомнения: я убеждаюсь, что вы любите меня, как не любили ни отца, ни тетку, ни…
На другой
день он
послал узнать о здоровье. Приказали сказать: «
Слава Богу, и просят сегодня кушать, а вечером все на фейерверк изволят ехать,
за пять верст».
Тот обрадовался Обломову и без завтрака не хотел отпустить. Потом
послал еще
за приятелем, чтоб допроситься от него, как это делается, потому что сам давно отстал от
дел.
Но осенние вечера в городе не походили на длинные, светлые
дни и вечера в парке и роще. Здесь он уж не мог видеть ее по три раза в
день; здесь уж не прибежит к нему Катя и не
пошлет он Захара с запиской
за пять верст. И вся эта летняя, цветущая поэма любви как будто остановилась,
пошла ленивее, как будто не хватило в ней содержания.
Остальной
день подбавил сумасшествия. Ольга была весела, пела, и потом еще пели в опере, потом он пил у них чай, и
за чаем
шел такой задушевный, искренний разговор между ним, теткой, бароном и Ольгой, что Обломов чувствовал себя совершенно членом этого маленького семейства. Полно жить одиноко: есть у него теперь угол; он крепко намотал свою жизнь; есть у него свет и тепло — как хорошо жить с этим!
Но только Обломов ожил, только появилась у него добрая улыбка, только он начал смотреть на нее по-прежнему ласково, заглядывать к ней в дверь и шутить — она опять пополнела, опять хозяйство ее
пошло живо, бодро, весело, с маленьким оригинальным оттенком: бывало, она движется целый
день, как хорошо устроенная машина, стройно, правильно, ходит плавно, говорит ни тихо, ни громко, намелет кофе, наколет сахару, просеет что-нибудь, сядет
за шитье, игла у ней ходит мерно, как часовая стрелка; потом она встанет, не суетясь; там остановится на полдороге в кухню, отворит шкаф, вынет что-нибудь, отнесет — все, как машина.
— Вообразите, — сказала она, выходя из магазина, — каждый
день бывал у нас, потом вдруг пропал. Мы собрались
за границу; я
послала к нему — сказали, что болен, не принимает: так и не видались.
— Боже мой, если б я знал, что
дело идет об Обломове, мучился ли бы я так! — сказал он, глядя на нее так ласково, с такою доверчивостью, как будто у ней не было этого ужасного прошедшего. На сердце у ней так повеселело, стало празднично. Ей было легко. Ей стало ясно, что она стыдилась его одного, а он не казнит ее, не бежит! Что ей
за дело до суда целого света!
— Что! — говорил он, глядя на Ивана Матвеевича. — Подсматривать
за Обломовым да
за сестрой, какие они там пироги пекут, да и того… свидетелей! Так тут и немец ничего не сделает. А ты теперь вольный казак: затеешь следствие — законное
дело! Небойсь, и немец струсит, на мировую
пойдет.
Неточные совпадения
Что
за черт! в самом
деле! (Протирает глаза.)Целуются! Ах, батюшки, целуются! Точный жених! (Вскрикивает, подпрыгивая от радости.)Ай, Антон! Ай, Антон! Ай, городничий! Бона, как дело-то
пошло!
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, //
За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя
за неделею, // Одним порядком
шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Пошли порядки старые! // Последышу-то нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни
день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И
за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А наша полоса!
Пред каждою иконою // Иона падал ниц: // «Не спорьте!
дело Божие, // Котора взглянет ласковей, //
За тою и
пойду!» // И часто
за беднейшею // Иконой
шел Ионушка // В беднейшую избу.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления.
Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец,
за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально
пошел по стопам своего знаменитого предшественника.