Неточные совпадения
Гордость
заиграла в нем, засияла жизнь, ее волшебная даль, все краски и лучи, которых еще недавно не было. Он уже видел себя за границей с ней, в Швейцарии
на озерах, в Италии, ходит в развалинах Рима, катается в гондоле, потом теряется в толпе Парижа, Лондона, потом… потом в своем земном раю — в Обломовке.
Он вдруг воскрес. И она, в свою очередь, не узнала Обломова: туманное, сонное лицо мгновенно преобразилось, глаза открылись;
заиграли краски
на щеках, задвигались мысли; в глазах сверкнули желания и воля. Она тоже ясно прочла в этой немой игре лица, что у Обломова мгновенно явилась цель жизни.
— Вот когда
заиграют все силы в вашем организме, тогда
заиграет жизнь и вокруг вас, и вы увидите то,
на что закрыты у вас глаза теперь, услышите, чего не слыхать вам:
заиграет музыка нерв, услышите шум сфер, будете прислушиваться к росту травы. Погодите, не торопитесь, придет само! — грозил он.
Но женитьба, свадьба — все-таки это поэзия жизни, это готовый, распустившийся цветок. Он представил себе, как он ведет Ольгу к алтарю: она — с померанцевой веткой
на голове, с длинным покрывалом. В толпе шепот удивления. Она стыдливо, с тихо волнующейся грудью, с своей горделиво и грациозно наклоненной головой, подает ему руку и не знает, как ей глядеть
на всех. То улыбка блеснет у ней, то слезы явятся, то складка над бровью
заиграет какой-то мыслью.
Неточные совпадения
«Толстомясая немка», обманутая наружною тишиной, сочла себя вполне утвердившеюся и до того осмелилась, что вышла
на улицу без провожатого и начала
заигрывать с проходящими.
Равномерно вздрагивая
на стычках рельсов, вагон, в котором сидела Анна, прокатился мимо платформы, каменной стены, диска, мимо других вагонов; колеса плавнее и маслянее, с легким звоном зазвучали по рельсам, окно осветилось ярким вечерним солнцем, и ветерок
заиграл занавеской.
Заревела
на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина,
заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим с отпечатками босых ног тропинкам, затрещали
на пруду веселые голоса баб с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
Но молодой человек, как кажется, хотел во что бы то ни стало развеселить меня: он
заигрывал со мной, называл меня молодцом и, как только никто из больших не смотрел
на нас, подливал мне в рюмку вина из разных бутылок и непременно заставлял выпивать.
Maman играла второй концерт Фильда — своего учителя. Я дремал, и в моем воображении возникали какие-то легкие, светлые и прозрачные воспоминания. Она
заиграла патетическую сонату Бетховена, и я вспоминал что-то грустное, тяжелое и мрачное. Maman часто играла эти две пьесы; поэтому я очень хорошо помню чувство, которое они во мне возбуждали. Чувство это было похоже
на воспоминание; но воспоминание чего? казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было.