Неточные совпадения
«Увяз, любезный друг, по уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со
временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А
как мало тут человека-то нужно: ума его, воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое… А между
тем работает с двенадцати
до пяти в канцелярии, с восьми
до двенадцати дома — несчастный!»
Он говорил, что «нормальное назначение человека — прожить четыре
времени года,
то есть четыре возраста, без скачков, и донести сосуд жизни
до последнего дня, не пролив ни одной капли напрасно, и что ровное и медленное горение огня лучше бурных пожаров,
какая бы поэзия ни пылала в них».
Она понимала, что если она
до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно войну,
то этим обязана была вовсе не своей силе,
как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому вопросом: «
как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту
времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Даже Вера Лебедева некоторое время негодовала на него; даже Коля негодовал; негодовал даже Келлер,
до того времени как выбран был в шафера, не говоря уже о самом Лебедеве, который даже начал интриговать против князя, и тоже от негодования, и даже весьма искреннего.
Неточные совпадения
Я, кажется, всхрапнул порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком: в голове
до сих пор стучит. Здесь,
как я вижу, можно с приятностию проводить
время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не
то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу в ней
тьма тём, // А ни в одной-то душеньке // Спокон веков
до нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, //
Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О
время,
время новое! // Ты тоже в песне скажешься, // Но
как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
Дела-то все недавние, // Я был в
то время старостой, // Случился тут — так слышал сам, //
Как он честил помещиков, //
До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?
И действительно, Фердыщенко был
до того прост, что летописец считает нужным неоднократно и с особенною настойчивостью остановиться на этом качестве,
как на самом естественном объяснении
того удовольствия, которое испытывали глуповцы во
время бригадирского управления.
Наконец, однако, сели обедать, но так
как со
времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать,
то и тут напился
до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая на"деревянного дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.