Неточные совпадения
Алексеев стал ходить взад и вперед по комнате, потом остановился перед картиной, которую видел тысячу раз прежде, взглянул мельком
в окно,
взял какую-то вещь с этажерки, повертел
в руках, посмотрел со всех сторон и положил опять, а там пошел опять ходить, посвистывая, — это все, чтоб не мешать Обломову встать и умыться. Так прошло минут десять.
— Ах, — скажет он иногда при этом Обломову с удивлением. — Посмотрите-ка, сударь, какая диковина:
взял только
в руки вот эту штучку, а она и развалилась!
Обломов
взял письмо и с недоумением ворочал его
в руках, не зная, что с ним делать.
Илья Иванович иногда
возьмет и книгу
в руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и не подозревал
в чтении существенной потребности, а считал его роскошью, таким делом, без которого легко и обойтись можно, так точно, как можно иметь картину на стене, можно и не иметь, можно пойти прогуляться, можно и не пойти: от этого ему все равно, какая бы ни была книга; он смотрел на нее, как на вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего делать.
— Да, да, помню! — говорил Обломов, вдумываясь
в прошлое. — Ты еще
взял меня за
руку и сказал: «Дадим обещание не умирать, не увидавши ничего этого…»
Тетка
возьмет ее двумя пальцами за обе щеки, поцелует
в лоб, а она поцелует
руку у тетки, и та поедет, а эта останется.
Надо бы
взять костяной ножик, да его нет; можно, конечно, спросить и столовый, но Обломов предпочел положить книгу на свое место и направиться к дивану; только что он оперся
рукой в шитую подушку, чтоб половчей приладиться лечь, как Захар вошел
в комнату.
— Поблекнет! — чуть слышно прошептала она, краснея. Она бросила на него стыдливый, ласковый взгляд,
взяла обе его
руки, крепко сжала
в своих, потом приложила их к своему сердцу.
Она не давала. Он
взял сам и приложил к губам. Она не отнимала.
Рука была тепла, мягка и чуть-чуть влажна. Он старался заглянуть ей
в лицо — она отворачивалась все больше.
— Вот-с копию извольте получить, а контракт принадлежит сестре, — мягко отозвался Иван Матвеевич,
взяв контракт
в руку. — Сверх того за огород и продовольствие из оного капустой, репой и прочими овощами, считая на одно лицо, — читал Иван Матвеевич, — примерно двести пятьдесят рублей…
— Илья! — серьезно заговорила она. — Помнишь,
в парке, когда ты сказал, что
в тебе загорелась жизнь, уверял, что я — цель твоей жизни, твой идеал,
взял меня за
руку и сказал, что она твоя, — помнишь, как я дала тебе согласие?
Иван Матвеевич
взял письмо и привычными глазами бегал по строкам, а письмо слегка дрожало
в его пальцах. Прочитав, он положил письмо на стол, а
руки спрятал за спину.
— Исай Фомич 3атертый, — повторил Иван Матвеевич, отирая наскоро
руку обшлагом другого рукава, и,
взяв на минуту
руку Обломова, тотчас спрятал свою
в рукав. — Я завтра поговорю с ним-с и приведу.
Перед ней стоял прежний, уверенный
в себе, немного насмешливый и безгранично добрый, балующий ее друг.
В лице у него ни тени страдания, ни сомнения. Он
взял ее за обе
руки, поцеловал ту и другую, потом глубоко задумался. Она притихла,
в свою очередь, и, не смигнув, наблюдала движение его мысли на лице.
Штольц не приезжал несколько лет
в Петербург. Он однажды только заглянул на короткое время
в имение Ольги и
в Обломовку. Илья Ильич получил от него письмо,
в котором Андрей уговаривал его самого ехать
в деревню и
взять в свои
руки приведенное
в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал на южный берег Крыма, для двух целей: по делам своим
в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип,
возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Так как я знаю, что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что ты человек умный и не любишь пропускать того, что плывет
в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе
взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
«А что? ему, чай, холодно, — // Сказал сурово Провушка, — //
В железном-то тазу?» // И
в руки взять ребеночка // Хотел. Дитя заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие из средней двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к
руке. Еремеевна
взяла место
в стороне и, сложа
руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Она
взяла его за
руку и, не спуская глаз, смотрела на него, отыскивая
в мыслях, что бы сказать, чтоб удержать его.