Неточные совпадения
— Что это на тебе один чулок нитяный, а другой
бумажный? — вдруг заметил он, показывая на ноги Обломова. — Да и рубашка наизнанку надета?
В конце его показался какой-то одетый в поношенное пальто человек средних лет, с большим
бумажным пакетом под мышкой, с толстой палкой и в резиновых калошах, несмотря на сухой и жаркий день.
До сих пор он с «братцем» хозяйки еще не успел познакомиться. Он видел только, и то редко, с постели, как, рано утром, мелькал сквозь решетку забора человек, с большим
бумажным пакетом под мышкой, и пропадал в переулке, и потом, в пять часов, мелькал опять, с тем же пакетом, мимо окон, возвращаясь, тот же человек и пропадал за крыльцом. Его в доме не было слышно.
Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда увидит сквозь решетку забора мелькнувший
бумажный пакет под мышкой уходящего в должность братца, потом примется за кофе. Кофе все такой же славный, сливки густые, булки сдобные, рассыпчатые.
Неточные совпадения
(Вместо шляпы хочет надеть
бумажный футляр.)
— Да, но на что направлена его деятельность? — сказал Алексей Александрович. — На то ли, чтобы делать дело, или переделывать то, что сделано? Несчастье нашего государства — это
бумажная администрация, которой он достойный представитель.
С тех пор, как Алексей Александрович выехал из дома с намерением не возвращаться в семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это дело жизни в дело
бумажное, он всё больше и больше привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.
Особенность Алексея Александровича как государственного человека, та, ему одному свойственная характерная черта, которую имеет каждый выдвигающийся чиновник, та, которая вместе с его упорным честолюбием, сдержанностью, честностью и самоуверенностью сделала его карьеру, состояла в пренебрежении к
бумажной официальности, в сокращении переписки, в прямом, насколько возможно, отношении к живому делу и в экономности.
—
Бумажным. Ну да, у тебя дар к этому, — прибавил Левин.