Неточные совпадения
—
Бог знает что выдумает! — почти про себя сказал Обломов. —
Что вам дались Горюновы?
Пятую неделю нет дождей:
знать, прогневали Господа
Бога,
что нет дождей.
Он был взяточник в душе, по теории, ухитрялся брать взятки, за неимением дел и просителей, с сослуживцев, с приятелей,
Бог знает как и за
что — заставлял, где и кого только мог, то хитростью, то назойливостью, угощать себя, требовал от всех незаслуженного уважения, был придирчив. Его никогда не смущал стыд за поношенное платье, но он не чужд был тревоги, если в перспективе дня не было у него громадного обеда, с приличным количеством вина и водки.
—
Что ж, хоть бы и уйти? — заметил Захар. — Отчего же и не отлучиться на целый день? Ведь нездорово сидеть дома. Вон вы какие нехорошие стали! Прежде вы были как огурчик, а теперь, как сидите,
Бог знает на
что похожи. Походили бы по улицам, посмотрели бы на народ или на другое
что…
— Оттреплет этакий барин! — говорил Захар. — Такая добрая душа; да это золото — а не барин, дай
Бог ему здоровья! Я у него как в царствии небесном: ни нужды никакой не
знаю, отроду дураком не назвал; живу в добре, в покое, ем с его стола, уйду, куда хочу, — вот
что!.. А в деревне у меня особый дом, особый огород, отсыпной хлеб; мужики все в пояс мне! Я и управляющий и можедом! А вы-то с своим…
— Как ты иногда резко отзываешься о людях, Андрей, так
Бог тебя
знает. А ведь это хороший человек: только
что не в голландских рубашках ходит…
— Как вчера с сухарями… — вдруг вырвалось у ней, и она сама покраснела и
Бог знает что дала бы, чтоб не сказать этого. — Простите — виновата!.. — сказала она.
— Поверьте мне, это было невольно… я не мог удержаться… — заговорил он, понемногу вооружаясь смелостью. — Если б гром загремел тогда, камень упал бы надо мной, я бы все-таки сказал. Этого никакими силами удержать было нельзя… Ради
Бога, не подумайте, чтоб я хотел… Я сам через минуту
Бог знает что дал бы, чтоб воротить неосторожное слово…
Многое,
что не досказано, к
чему можно бы подойти с лукавым вопросом, было между ними решено без слов, без объяснений,
Бог знает как, но воротиться к тому уже нельзя.
—
Что ты слушаешь меня? Я
Бог знает что говорю, а ты веришь! Я не то и сказать-то хотел совсем…
—
Знаю,
знаю, мой невинный ангел, но это не я говорю, это скажут люди, свет, и никогда не простят тебе этого. Пойми, ради
Бога,
чего я хочу. Я хочу, чтоб ты и в глазах света была чиста и безукоризненна, какова ты в самом деле…
— А не боялся,
что я не спала ночь,
Бог знает что передумала и чуть не слегла в постель? — сказала она, поводя по нем испытующим взглядом.
— Если б я не
знала тебя, — в раздумье говорила она, — я
Бог знает что могла бы подумать. Боялся тревожить меня толками лакеев, а не боялся мне сделать тревогу! Я перестаю понимать тебя.
— Я думал,
что болтовня их взволнует тебя. Катя, Марфа, Семен и этот дурак Никита
Бог знает что говорят…
— Они советуют вам ехать туда, — сказал Иван Матвеевич. —
Что же-с: тысячу двести верст не
Бог знает что! Через неделю установится дорога, вот и съездили бы.
Бог знает, где он бродил,
что делал целый день, но домой вернулся поздно ночью. Хозяйка первая услыхала стук в ворота и лай собаки и растолкала от сна Анисью и Захара, сказав,
что барин воротился.
— Вот набрел на находку. Ну,
знаешь что, кум, ведь это все равно,
что имя под большим делом подписать, ей-богу так!
— Погоди, дай еще подумать. Да, тут нечего уничтожить, тут закон. Так и быть, кум, скажу, и то потому,
что ты нужен; без тебя неловко. А то, видит
Бог, не сказал бы; не такое дело, чтоб другая душа
знала.
— Не
знаю, клянусь
Богом, не
знаю! Но если вы… если изменится как-нибудь моя настоящая жизнь,
что со мной будет? — уныло, почти про себя прибавила она.
— Ах, нет,
Бог с тобой! — оправдывался Обломов, приходя в себя. — Я не испугался, но удивился; не
знаю, почему это поразило меня. Давно ли? Счастлива ли? скажи, ради
Бога. Я чувствую,
что ты снял с меня большую тяжесть! Хотя ты уверял меня,
что она простила, но
знаешь… я не был покоен! Все грызло меня что-то… Милый Андрей, как я благодарен тебе!
— Да выпей, Андрей, право, выпей: славная водка! Ольга Сергевна тебе этакой не сделает! — говорил он нетвердо. — Она споет Casta diva, а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и грибами не сделает! Так пекли только, бывало, в Обломовке да вот здесь! И
что еще хорошо, так это то,
что не повар: тот
Бог знает какими руками заправляет пирог, а Агафья Матвевна — сама опрятность!
— Отчего?
Что с тобой? — начал было Штольц. — Ты
знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные дела, а теперь я свободен. Ты должен жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой так решили, так и будет. Слава
Богу,
что я застал тебя таким же, а не хуже. Я не надеялся… Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо жить иначе, ты понимаешь как…
Она поняла,
что проиграла и просияла ее жизнь,
что Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять;
что засветилось в ней солнце и померкло навсегда… Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она
знала, зачем она жила и
что жила не напрасно.
— Размежевались, батюшка, всё твоею милостью. Третьего дня сказку подписали. Хлыновские-то сначала поломались… поломались, отец, точно. Требовали… требовали… и
бог знает, чего требовали; да ведь дурачье, батюшка, народ глупый. А мы, батюшка, милостью твоею благодарность заявили и Миколая Миколаича посредственника удовлетворили; всё по твоему приказу действовали, батюшка; как ты изволил приказать, так мы и действовали, и с ведома Егора Дмитрича всё действовали.
Неточные совпадения
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб
знали:
что вот, дискать, какую честь
бог послал городничему, —
что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого,
что и на свете еще не было,
что может все сделать, все, все, все!
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама!
Бог знает что такое!
Почтмейстер. Сам не
знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу,
что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил,
что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и
что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как
узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли, и, слава
богу, все пошло хорошо.