Неточные совпадения
Многим из них это было вовсе ничего и казалось немного чем крепче хорошей водки
с перцем; другим наконец сильно надоедали такие беспрестанные припарки, и они убегали на Запорожье, если умели найти
дорогу и если не были перехватываемы на пути.
В следующую же ночь,
с свойственною одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, взлез на дерево, которое раскидывалось ветвями на самую крышу дома;
с дерева перелез он на крышу и через трубу камина пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время сидела перед свечою и вынимала из ушей своих
дорогие серьги.
Ели только хлеб
с салом или коржи, пили только по одной чарке, единственно для подкрепления, потому что Тарас Бульба не позволял никогда напиваться в
дороге, и продолжали путь до вечера.
Несколько дюжих запорожцев, лежавших
с трубками в зубах на самой
дороге, посмотрели на них довольно равнодушно и не сдвинулись
с места.
Проезжая предместье, Тарас Бульба увидел, что жидок его, Янкель, уже разбил какую-то ятку
с навесом и продавал кремни, завертки, порох и всякие войсковые снадобья, нужные на
дорогу, даже калачи и хлебы. «Каков чертов жид!» — подумал про себя Тарас и, подъехав к нему на коне, сказал...
На других были легкие шапочки, розовые и голубые
с перегнутыми набекрень верхами; кафтаны
с откидными рукавами, шитые и золотом и просто выложенные шнурками; у тех сабли и ружья в
дорогих оправах, за которые дорого приплачивались паны, — и много было всяких других убранств.
И польстился корыстью Бородатый: нагнулся, чтобы снять
с него
дорогие доспехи, вынул уже турецкий нож в оправе из самоцветных каменьев, отвязал от пояса черенок
с червонцами, снял
с груди сумку
с тонким бельем,
дорогим серебром и девическою кудрею, сохранно сберегавшеюся на память.
Козаки вновь отступили, готовясь идти к таборам, а на городском валу вновь показались ляхи, уже
с изорванными епанчами. Запеклася кровь на многих
дорогих кафтанах, и пылью покрылися красивые медные шапки.
Кто расположился отдыхать, истомившись от боя; кто присыпал землей свои раны и драл на перевязки платки и
дорогие одежды, снятые
с убитого неприятеля.
Один только козак, Максим Голодуха, вырвался
дорогою из татарских рук, заколол мирзу, отвязал у него мешок
с цехинами и на татарском коне, в татарской одежде полтора дни и две ночи уходил от погони, загнал насмерть коня, пересел
дорогою на другого, загнал и того, и уже на третьем приехал в запорожский табор, разведав на
дороге, что запорожцы были под Дубной.
В подобных случаях водилось у запорожцев гнаться в ту ж минуту за похитителями, стараясь настигнуть их на
дороге, потому что пленные как раз могли очутиться на базарах Малой Азии, в Смирне, на Критском острове, и бог знает в каких местах не показались бы чубатые запорожские головы. Вот отчего собрались запорожцы. Все до единого стояли они в шапках, потому что пришли не
с тем, чтобы слушать по начальству атаманский приказ, но совещаться, как ровные между собою.
Не о корысти и военном прибытке теперь думали они, не о том, кому посчастливится набрать червонцев,
дорогого оружия, шитых кафтанов и черкесских коней; но загадалися они — как орлы, севшие на вершинах обрывистых, высоких гор,
с которых далеко видно расстилающееся беспредельно море, усыпанное, как мелкими птицами, галерами, кораблями и всякими судами, огражденное по сторонам чуть видными тонкими поморьями,
с прибрежными, как мошки, городами и склонившимися, как мелкая травка, лесами.
Будет, будет все поле
с облогами [Облога — целина, пустошь.] и
дорогами покрыто торчащими их белыми костями, щедро обмывшись козацкою их кровью и покрывшись разбитыми возами, расколотыми саблями и копьями.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая кровь, подобно
дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили
дорогую сулею: все разлилось на землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться
с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе
с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
А между тем верный товарищ стоял пред ним, бранясь и рассыпая без счету жестокие укорительные слова и упреки. Наконец схватил он его за ноги и руки, спеленал, как ребенка, поправил все перевязки, увернул его в воловью кожу, увязал в лубки и, прикрепивши веревками к седлу, помчался вновь
с ним в
дорогу.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов своих и подходя к нему
с растопыренными руками. — Вот что мы сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому по
дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий
с виду, и потому ему ничего, коли будет тяжеленько; а я сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
И через час воз
с кирпичом выехал из Умани, запряженный в две клячи. На одной из них сидел высокий Янкель, и длинные курчавые пейсики его развевались из-под жидовского яломка по мере того, как он подпрыгивал на лошади, длинный, как верста, поставленная на
дороге.
Все, какие у меня есть,
дорогие кубки и закопанное в земле золото, хату и последнюю одежду продам и заключу
с вами контракт на всю жизнь,
с тем чтобы все, что ни добуду на войне, делить
с вами пополам.
Они шли
с открытыми головами,
с длинными чубами; бороды у них были отпущены. Они шли не боязливо, не угрюмо, но
с какою-то тихою горделивостию; их платья из
дорогого сукна износились и болтались на них ветхими лоскутьями; они не глядели и не кланялись народу. Впереди всех шел Остап.
Когда же полковой писарь подал условие и гетьман приложил свою властную руку, он снял
с себя чистый булат,
дорогую турецкую саблю из первейшего железа, разломил ее надвое, как трость, и кинул врозь, далеко в разные стороны оба конца, сказав...
Неточные совпадения
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы
с Петром Ивановичем. — А
с какой стати сидеть ему здесь, когда
дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств
дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться: он по-русски ни слова не знает.
Городничий (в сторону,
с лицом, принимающим ироническое выражение).В Саратовскую губернию! А? и не покраснеет! О, да
с ним нужно ухо востро. (Вслух.)Благое дело изволили предпринять. Ведь вот относительно
дороги: говорят,
с одной стороны, неприятности насчет задержки лошадей, а ведь,
с другой стороны, развлеченье для ума. Ведь вы, чай, больше для собственного удовольствия едете?
Коли вы больше спросите, // И раз и два — исполнится // По вашему желанию, // А в третий быть беде!» // И улетела пеночка //
С своим родимым птенчиком, // А мужики гуськом // К
дороге потянулися // Искать столба тридцатого.
—
С кем встречи вы боитеся, // Идя путем-дорогою? // Чур! отвечать на спрос!