Неточные совпадения
Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей
отдавался бог весть в каком дальнем озере.
Иногда слышался из какого-нибудь уединенного озера крик лебедя и, как серебро,
отдавался в воздухе.
Земля глухо гудела на всю округу, и в воздухе далече
отдавались гопаки и тропаки, выбиваемые звонкими подковами сапогов.
Промежутки козаки почитали скучным занимать изучением какой-нибудь дисциплины, кроме разве стрельбы в цель да изредка конной скачки и гоньбы за зверем в степях и лугах; все прочее время
отдавалось гульбе — признаку широкого размета душевной воли.
— Стой, стой! — прервал кошевой, дотоле стоявший, потупив глаза в землю, как и все запорожцы, которые в важных делах никогда не
отдавались первому порыву, но молчали и между тем в тишине совокупляли грозную силу негодования. — Стой! и я скажу слово. А что ж вы — так бы и этак поколотил черт вашего батька! — что ж вы делали сами? Разве у вас сабель не было, что ли? Как же вы попустили такому беззаконию?
Уходя к своему полку, Тарас думал и не мог придумать, куда девался Андрий: полонили ли его вместе с другими и связали сонного? Только нет, не таков Андрий, чтобы
отдался живым в плен. Между убитыми козаками тоже не было его видно. Задумался крепко Тарас и шел перед полком, не слыша, что его давно называл кто-то по имени.
Только и успел объявить он, что случилось такое зло; но отчего оно случилось, курнули ли оставшиеся запорожцы, по козацкому обычаю, и пьяными
отдались в плен, и как узнали татары место, где был зарыт войсковой скарб, — того ничего не сказал он.
Глухо
отдавалась только конская топь да скрып иного колеса, которое еще не расходилось или не было хорошо подмазано за ночною темнотою.
Часть военных всадников бросилась заботливо рассматривать толпы народа. Янкель побледнел как смерть, и когда всадники немного
отдалились от него, он со страхом оборотился назад, чтобы взглянуть на Тараса; но Тараса уже возле него не было: его и след простыл.
Неточные совпадения
Отец, не имея почтения к жене своей, едва смеет их обнять, едва смеет
отдаться нежнейшим чувствованиям человеческого сердца.
Честолюбивые планы его опять отступили на задний план, и он, чувствуя, что вышел из того круга деятельности, в котором всё было определено,
отдавался весь своему чувству, и чувство это всё сильнее и сильнее привязывало его к ней.
«Если так, — сказал он себе, — я должен обдумать и решить, а не
отдаваться, как мальчик, увлеченью минуты».
Она была рада этому вызову к нежности. Но какая-то странная сила зла не позволяла ей
отдаться своему влечению, как будто условия борьбы не позволяли ей покориться.
С той минуты, как Алексей Александрович понял из объяснений с Бетси и со Степаном Аркадьичем, что от него требовалось только того, чтоб он оставил свою жену в покое, не утруждая ее своим присутствием, и что сама жена его желала этого, он почувствовал себя столь потерянным, что не мог ничего сам решить, не знал сам, чего он хотел теперь, и,
отдавшись в руки тех, которые с таким удовольствием занимались его делами, на всё отвечал согласием.