Неточные совпадения
«Вишь,
какой батько! — подумал про себя старший сын, Остап, — все старый,
собака, знает, а еще и прикидывается».
Один только раз Тарас указал сыновьям на маленькую, черневшую в дальней траве точку, сказавши: «Смотрите, детки, вон скачет татарин!» Маленькая головка с усами уставила издали прямо на них узенькие глаза свои, понюхала воздух,
как гончая
собака, и,
как серна, пропала, увидевши, что козаков было тринадцать человек.
— Так, стало быть, следует, чтобы пропадала даром козацкая сила, чтобы человек сгинул,
как собака, без доброго дела, чтобы ни отчизне, ни всему христианству не было от него никакой пользы? Так на что же мы живем, на
какого черта мы живем? растолкуй ты мне это. Ты человек умный, тебя недаром выбрали в кошевые, растолкуй ты мне, на что мы живем?
— Ступай же, говорят тебе! — кричали запорожцы. Двое из них схватили его под руки, и
как он ни упирался ногами, но был наконец притащен на площадь, сопровождаемый бранью, подталкиваньем сзади кулаками, пинками и увещаньями. — Не пяться же, чертов сын! Принимай же честь,
собака, когда тебе дают ее!
— Э,
как попустили такому беззаконию! А попробовали бы вы, когда пятьдесят тысяч было одних ляхов! да и — нечего греха таить — были тоже
собаки и между нашими, уж приняли их веру.
Как собаку, за шеяку повелю его присмыкнуть до обозу, кто бы он ни был, хоть бы наидоблестнейший козак изо всего войска.
Как собака, будет он застрелен на месте и кинут безо всякого погребенья на поклев птицам, потому что пьяница в походе недостоин христианского погребенья.
—
Как же ты: вошел в город, да еще и долг хотел выправить? — сказал Бульба. — И не велел он тебя тут же повесить,
как собаку?
—
Как же можно, чтобы я врал? Дурак я разве, чтобы врал? На свою бы голову я врал? Разве я не знаю, что жида повесят,
как собаку, коли он соврет перед паном?
И вывели на вал скрученных веревками запорожцев. Впереди их был куренной атаман Хлиб, без шаровар и верхнего убранства, — так,
как схватили его хмельного. И потупил в землю голову атаман, стыдясь наготы своей перед своими же козаками и того, что попал в плен,
как собака, сонный. В одну ночь поседела крепкая голова его.
Что ж за козак тот, который кинул в беде товарища, кинул его,
как собаку, пропасть на чужбине?
— Чем бы не козак был? — сказал Тарас, — и станом высокий, и чернобровый, и лицо
как у дворянина, и рука была крепка в бою! Пропал, пропал бесславно,
как подлая
собака!
— Слушай, Янкель! — сказал Тарас жиду, который начал перед ним кланяться и запер осторожно дверь, чтобы их не видели. — Я спас твою жизнь, — тебя бы разорвали,
как собаку, запорожцы; теперь твоя очередь, теперь сделай мне услугу!
— А пан разве не знает, что Бог на то создал горелку, чтобы ее всякий пробовал! Там всё лакомки, ласуны: шляхтич будет бежать верст пять за бочкой, продолбит
как раз дырочку, тотчас увидит, что не течет, и скажет: «Жид не повезет порожнюю бочку; верно, тут есть что-нибудь. Схватить жида, связать жида, отобрать все деньги у жида, посадить в тюрьму жида!» Потому что все, что ни есть недоброго, все валится на жида; потому что жида всякий принимает за
собаку; потому что думают, уж и не человек, коли жид.
— Не можно, пан; ей-богу, не можно. По всей Польше люди голодны теперь,
как собаки: и рыбу раскрадут, и пана нащупают.
— Врешь ты, чертов сын! — сказал Бульба. — Сам ты
собака! —
Как ты смеешь говорить, что нашу веру не уважают? Это вашу еретическую веру не уважают!
— И на что бы трогать? Пусть бы,
собака, бранился! То уже такой народ, что не может не браниться! Ох, вей мир,
какое счастие посылает бог людям! Сто червонцев за то только, что прогнал нас! А наш брат: ему и пейсики оборвут, и из морды сделают такое, что и глядеть не можно, а никто не даст ста червонных. О, Боже мой! Боже милосердый!
— Теперь нужно только придумать,
какую бы ему,
собаке, лучшую честь воздать».
Неточные совпадения
Хлестаков. Скверная комната, и клопы такие,
каких я нигде не видывал:
как собаки кусают.
Долгонько слушались, // Весь город разукрасили, //
Как Питер монументами, // Казненными коровами, // Пока не догадалися, // Что спятил он с ума!» // Еще приказ: «У сторожа, // У ундера Софронова, //
Собака непочтительна: // Залаяла на барина, // Так ундера прогнать, // А сторожем к помещичьей // Усадьбе назначается // Еремка!..» Покатилися // Опять крестьяне со смеху: // Еремка тот с рождения // Глухонемой дурак!
— Певец Ново-Архангельской, // Его из Малороссии // Сманили господа. // Свезти его в Италию // Сулились, да уехали… // А он бы рад-радехонек — //
Какая уж Италия? — // Обратно в Конотоп, // Ему здесь делать нечего… //
Собаки дом покинули // (Озлилась круто женщина), // Кому здесь дело есть? // Да у него ни спереди, // Ни сзади… кроме голосу… — // «Зато уж голосок!»
Несмотря на нечистоту избы, загаженной сапогами охотников и грязными, облизывавшимися
собаками, на болотный и пороховой запах, которым она наполнилась, и на отсутствие ножей и вилок, охотники напились чаю и поужинали с таким вкусом,
как едят только на охоте. Умытые и чистые, они пошли в подметенный сенной сарай, где кучера приготовили господам постели.
Увидев Алексея Александровича с его петербургски-свежим лицом и строго самоуверенною фигурой, в круглой шляпе, с немного-выдающеюся спиной, он поверил в него и испытал неприятное чувство, подобное тому,
какое испытал бы человек, мучимый жаждою и добравшийся до источника и находящий в этом источнике
собаку, овцу или свинью, которая и выпила и взмутила воду.