Неточные совпадения
Это был один
из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век
на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда
на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь
на свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак,
то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
— Слушайте!.. еще не
то расскажу: и ксендзы ездят теперь по всей Украйне в таратайках. Да не
то беда, что в таратайках, а
то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не
то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки
из поповских риз. Вот какие дела водятся
на Украйне, панове! А вы тут сидите
на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего нет, и вы не слышите, что делается
на свете.
— Не слыхано
на свете, не можно, не быть
тому, — говорил Андрий, — чтобы красивейшая и лучшая
из жен понесла такую горькую часть, когда она рождена
на то, чтобы пред ней, как пред святыней, преклонилось все, что ни есть лучшего
на свете.
И
те, которые отправились с кошевым в угон за татарами, и
тех уже не было давно: все положили головы, все сгибли — кто положив
на самом бою честную голову, кто от безводья и бесхлебья среди крымских солончаков, кто в плену пропал, не вынесши позора; и самого прежнего кошевого уже давно не было
на свете, и никого
из старых товарищей; и уже давно поросла травою когда-то кипевшая козацкая сила.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Знаю, знаю… Этому не учите, это я делаю не
то чтоб
из предосторожности, а больше
из любопытства: смерть люблю узнать, что есть нового
на свете. Я вам скажу, что это преинтересное чтение. Иное письмо с наслажденьем прочтешь — так описываются разные пассажи… а назидательность какая… лучше, чем в «Московских ведомостях»!
Г-жа Простакова. Без наук люди живут и жили. Покойник батюшка воеводою был пятнадцать лет, а с
тем и скончаться изволил, что не умел грамоте, а умел достаточек нажить и сохранить. Челобитчиков принимал всегда, бывало, сидя
на железном сундуке. После всякого сундук отворит и что-нибудь положит. То-то эконом был! Жизни не жалел, чтоб
из сундука ничего не вынуть. Перед другим не похвалюсь, от вас не потаю: покойник-свет, лежа
на сундуке с деньгами, умер, так сказать, с голоду. А! каково это?
На улице царили голодные псы, но и
те не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только в одной
из комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий
свет.
Дорогой, в вагоне, он разговаривал с соседями о политике, о новых железных дорогах, и, так же как в Москве, его одолевала путаница понятий, недовольство собой, стыд пред чем-то; но когда он вышел
на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком
свете, падающем
из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат, еще в
то время как укладывались, рассказал ему деревенские новости, о приходе рядчика и о
том, что отелилась Пава, — он почувствовал, что понемногу путаница разъясняется, и стыд и недовольство собой проходят.
— Да не говори ей вы. Она этого боится. Ей никто, кроме мирового судьи, когда ее судили за
то, что она хотела уйти
из дома разврата, никто не говорил вы. Боже мой, что это за бессмыслица
на свете! — вдруг вскрикнул он. — Эти новыя учреждения, эти мировые судьи, земство, что это за безобразие!