Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел,
французский посланник, английский, немецкий посланник и я.
Княгиня умела держаться скромно и благородно даже по отношению к падшим врагам своего рода: в то же самое время, когда в Петербурге злословили графиню Прасковью Ивановну Шереметеву, бывший
французский посланник при русском дворе, граф Нельи, описал за границею князя Платона Зубова, к которому свекор княгини, князь Яков Протозанов, «в дом не ездил, а кланялся только для courtoisie [вежливости (франц.).]».
В самом деле, посещение Шишкова, как нарочно сделанное не вовремя и некстати, произвело много недоумений и толков, потому что он приезжал к своему первому ожесточенному противнику, известному по своей особенной дружбе с
французским посланником, а посланник недавно жаловался государю на печатные враждебные и оскорбительные выходки Шишкова против французов.
В этом списке были поименованы все тайные и явные приверженцы Германии, а так как все важнейшие должности были заняты в то время немцами, то оказалось, что
французский посланник внес в составленный им список всех чинов правительства, при котором он был аккредитован.
Неточные совпадения
Он назвал
французскую актрису и хотел что-то рассказывать про нее; но жена
посланника с шутливым ужасом перебила его.
Она составила проект лотереи и просила его содействия для распространения билетов между
французскими банкирами, но Огинский, как официальный
посланник польского короля, должен был отказаться от всякого участия в этом деле (28 августа 1773); затем принцесса писала ему о делах Польши, отправила к нему составленную ею записку по польским делам для доставления ее Версальскому кабинету.
Алина попросила взаймы у Огинского, но официальное положение его как польского
посланника при
французском короле не дозволило ему исполнить желание обворожившей его женщины.
«Растерзанные члены Паткуля, — говорит Вольтер, — висели на столбах до 1713 года, пока Август, снова вступив на польский престол, велел их собрать. Их доставили в ящике в Варшаву. При этом случае находился Бюзенваль,
посланник французский. Король, указывая на ящик, сказал: „Вот члены Паткуля!”»
Французский двор колебался вступить на тот путь, который указывал ему решительный и предприимчивый де ла Шетарди. Вмешаться тайным образом в домашние распри посторонней державы, дать деньги для составления заговора против существующего правительства и сделать
французского короля сообщником этого заговора — казалось делом очень рискованным. Получив первое предложение своего
посланника, версальский кабинет попросил время на размышление.