И каждый раз после свидания Михаил Михайлович чувствовал себя так возвышенно, словно видел в прекрасном сне дворец и лакеев в красных
с золотом ливреях, а Таисия плакала, хваталась за костлявую грудь и до полуночи сдавленно визжала над головой величественной маман, трясшейся от страха: она и в страхе была величественна.
Неточные совпадения
Одевались они
с большим вкусом, разъезжали по городу в колясках, как предписывала последняя мода, сзади покачивался лакей, и
ливрея в
золотых позументах.
Надев
ливрею, Петрушка, глупо улыбаясь, вошел в комнату барина. Костюмирован он был странно донельзя. На нем была зеленая, сильно подержанная лакейская
ливрея,
с золотыми обсыпавшимися галунами, и, по-видимому, шитая на человека, ростом на целый аршин выше Петрушки. В руках он держал шляпу, тоже
с галунами и
с зелеными перьями, а при бедре имел лакейский меч в кожаных ножнах.
Он очень хорошо помнил, что шляпа на нем была
с плюмажем и мундир
с золотым шитьем; но шинель не заметил, ни цвета его кареты, ни лошадей, ни даже того, был ли у него сзади какой-нибудь лакей и в какой
ливрее.
На галерее видны были снизу два официанта в темных
ливреях с большими
золотыми тиснеными пуговицами. Один стоял спиной влево, у входа в парадные комнаты, другой — в средней арке.
В громадном, роскошном доме князей Гариных, на набережной реки Фонтанки, царила какая-то тягостная атмосфера. Несмотря на то, что это был разгар сезона 187* года, солидному швейцару, видимо из заслуженных гвардейцев,
с достоинством носившему княжескую
ливрею и треуголку, привычно и величественно опиравшемуся на булаву,
с блестевшим, как
золото, медным шаром, — было отдано строгое приказание: никого не принимать. Было воскресенье, четвертый час дня — визитные часы петербургского большого света.